— Именно об этом я и подумал, когда исчез Саша Стрелков, — признался он. — Пытался донести эту мысль до начальства, но там и слушать не захотели. Считают, что я все усложняю. Вот и приходится работать на свой страх и риск.
Но то, что вы нащупали связь Федора Пырина и Александра Солонкова — большая удача. Это заставляет по-новому взглянуть на дело. Однако… Есть ли убедительные доказательства, что отцом ребенка действительно является Александр Солонков? То, что мальчик по отчеству Александрович, значит совсем немного. И зачем он его похищает?
Ответ давно вертелся у меня на языке.
— Отцовская любовь, граничащая с безумием, — сказал я. — Когда родился мальчик, отца уже посадили. А как он мог, освободившись, доказать свое отцовство? И какие права он, бывший зэк, имел на сына, которого ни разу не видел? Однако инстинкт отцовства и неверие в справедливость оказались сильнее, и Александр Солонков даже не задумался о попытке обрести сына законным путем. Но вы почему-то забываете другую сторону этого дела. Александром могла двигать, напротив, ненависть. Ненависть к своей невесте, которая ему изменила, и к ее ребенку, который получился в результате связи с другим мужчиной. Вы намеренно избегаете произносить имя Олега Пастушкова? Совсем недавно он бахвалился, что прокурор и мэр — его люди.
Красивая голова Голубева дернулась вбок, гладкая матовая кожа на щеках вспыхнула, словно от серии сильных хлестких пощечин.
— Я не человек Пастушкова, — прошептал следователь пересохшими губами. — И нахожусь здесь не для того, чтобы покрывать махинации этого зарвавшегося нувориша. Спрашивайте, что вас интересует по поводу несчастного случая.
— Все.
— Понятно, — отреагировал он сухо. — Были ли посторонние отпечатки на вентилях плиты? Нет. Только самой пострадавшей, подруги, которая обнаружила тело, и соседки по квартире. Если бы кто-то попытался стереть свои, то непременно смазал бы все остальные.
Я заметил, что убийца мог быть в перчатках.
— Елена легла отдохнуть и по какой-то причине не до конца перекрыла газ в духовке. Кстати, дверца была приоткрыта, — рассказывал Голубев. — Все это мы знаем со слов ее подруги Марии Семиной. Вскрытие же установило, что в организме пострадавшей не было ни снотворного, ни алкоголя.
— А что говорили люди, живущие поблизости? Не мелькал ли в день смерти там кто-то посторонний?
— Этим занимались участковый и оперативники из районного отделения. Но их опросы не дали никаких результатов.
Что-то во всем этом деле мне казалось странным, и я наконец понял что.
— Валерий Игоревич, — обратился я к следователю. — Лена Стрелкова была простой смертной — и вдруг такая возня. Судмедэкспертиза необходима, но тут еще пальчики, поиск свидетелей, опросы местных милиционеров. Вроде бы при обычных несчастных случаях такое не практикуется. Или там было что-то подозрительное?