Часы безостановочно отсчитывали время. Сумерки опустились на город, и в кабинете стало темно. Подполковник подошел к стене, повернул выключатель, да так и остался стоять, хмуря брови и кусая губы. Он думал, упорно и напряженно думал.
Генерал сказал: «Ищите, непрерывно докладывайте и ждите дополнительных указаний». На прощанье он снова повторил: «Да, да, ждите, товарищ подполковник, не всякое ожидание означает пассивность...»
А потом неожиданно, совсем неожиданно заговорил о другом — попросил описать, где, в какой части города находится домик, в котором жил кораблестроитель профессор Савельев. Что бы это могло значить? Профессор погиб давно, подробности неизвестны... Старая, забытая история, ее следов не найдешь даже в архивах...
Рославлев зажег папиросу, но так и не закурил ее. Негромкий стук в дверь прервал его размышления. На пороге кабинета стоял мичман Бадьин, смущенно теребя фуражку.
— Входите, Павел Васильевич, — приветливо встретил его Рославлев и крепко пожал руку.
Мичман от удивления смутился еще больше. Подполковник видит его в первый раз, а знает уже имя и отчество.
Рославлев словно разгадал мысли своего посетителя.
— Мне еще вчера о вас дежурный доложил, когда вы иностранного матроса к нам привели. Дежурный сказал, что сегодня вы обещали зайти. Я ждал вас.
Подполковник подошел к столу, включил настольную лампу и, улыбаясь, посмотрел на растерявшегося мичмана.
— Садитесь, курите и давайте беседовать... Очень хорошо, что вы не отмахнулись от иностранца, а привели его к нам.
— А как же иначе, товарищ подполковник.
Я службу знаю... Действую всегда по обстановке, по уставу и по совести.
— Отлично сказано!.. Мне бы хотелось узнать, как вы столкнулись с ним, о чем разговор был.
Бадьин не спеша рассказал все подробности своей встречи с матросом.
— Он, товарищ начальник, тайную полицию да ГПУ разыскивал. Не знает, конечно, нашей жизни. А в общем, видать, парень не плохой, — закончил Бадьин.
Подполковник слушал очень внимательно. В свою очередь он рассказал мичману о нападении на Хепвуда, когда тот возвращался на пароход. Хепвуд сейчас находится в больнице.
— Вот так история! — сокрушенно покачал головой Бадьин. — Жаль парня... Что же теперь будет? Иностранец, а обидели на нашей территории...
— Ничего, международных осложнений пока не предвидится, — улыбнулся Рославлев.
Потом, помолчав немного, неожиданно заметил:
— А ведь Хепвуд здесь совсем один. Один на чужой стороне. Ни родных, ни знакомых. И из товарищей вряд ли кто навестил его.
Рославлев задумчиво поглядел в окно.
— Не мешало бы вам, товарищ Бадьин, навестить Хепвуда в больнице. Взять над ним шефство, так сказать...