— Стрелецкую надо спрятать, чтобы ее никто не видел.
— Товарищ Сталин, я ее спрятал немедленно после случившегося. Никто, кроме вас, меня и самой Стрелецкой, не знает, какая из двух парашютисток погибла.
— Но кто-то же видел труп той, которая действительно разбилась. Как ее? Михайловой.
— Труп Михайловой близко видели Стрелецкая и я. Всё.
— Хорошо, товарищ Холованов. Хорошо.
— Так вот, если все будут говорить, что погибла именно Стрелецкая, и вдруг выяснится, что она жива-здорова, то… слух будет убит. Психология толпы такова, что никому не придет в голову вспомнить о другой парашютистке. Если кто-то вчера повторил ложный слух о гибели Стрелецкой, то завтра он будет посрамлен. Предлагаю и настаиваю: за следующую неделю слухи о гибели Стрелецкой довести до высшей точки, а потом Стрелецкую показать.
— Где?
— Только не в прессе. Будет подозрительно. Показать ее там, где ее знают и помнят. На заводе «Серп и молот». А уж потом и в прессе. Так, невзначай.
Снова поднял товарищ Сталин телефонную трубку:
— Ежова дайте. Товарищ Ежов, мы тут посоветовались с товарищами и решили Холованова пока не расстреливать.
3
— То-ва-ри-щи! Сегодня перед нами выступает наш знаменитый полярный летчик, мотогонщик мирового класса, наездник высшей квалификации, парашютист то-а-а-а-в-варищ Холованов!
Показалось, что обвалился потолок цеха и мостовой кран. Овация бушевала, пока ладони не отшибли. Выходит Холованов, да не в полярной куртке, не в унтах, как следовало бы полярным летчикам выходить, а в рубахе красной шелковой, на шелковом же шнурочке, в сапогах сверкающих, пиджак внакидку. На пиджаке орденов ряд. Понимает Холованов, что народ его ждал в меха упакованного, несмотря на август. Так в народном представлении летчик полярный рисуется — и белый медведь рядом. И понимая это, пошел Холованов не в том, в чем ожидали, и тем народу угодил. Неожиданность больше внимания притягивает.
Особенно женской половине рабочей силы рубаха его красная понравилась. Заплескали руками. И мужикам понравился Холованов за плечи шире шкафа, за рост, за ручищи, которыми коня за задние ноги ловить, за легкость походки.
Не вышел Холованов на помост — взлетел. Вроде веса в нем нет. И ножищами по помосту — бум-бум. Думали, до средины дойдет, остановится, бумагу вынет. Нет! Дудки! Не так. Холованов только на помост взлетел — и уж историю рассказывает. Идет — говорит. Говорит — вроде песню поет и вроде сам себе на гуслях подыгрывает. А голосище — гудок заводской: хоть арии петь, хоть дивизией командовать. Еще до средины помоста не дошел, а уж народ до слез уморил. Шутками как искрами сыплет. Из породы искросыпительных. Искрометных.