Обретение счастья (Васильева) - страница 3

Очень скоро полуофициальное вежливое общение стало устраивать обеих Растегаевых: и старшую, и младшую. Тем более, что Маша приходила домой только ночевать, предпочитая проводить вечера и выходные в библиотеке: студентка последнего курса университета, она явно стремилась к научной карьере. Но в отличие от отца-химика она выбрала филологию. Покойная Анна Николаевна, литературовед по профессии, но домохозяйка по призванию и де-факто, смогла привить дочери страсть к литературе.

Маша читала, казалось, все подряд, писала пространные трактаты и — Ольга была в этом уверена — плохие стихи.

А три дня назад она сообщила отцу и мачехе, что хотела бы познакомить их со своим женихом. Ольга Васильевна, хотя и не подала виду, однако страшно удивилась, что можно вот так, не поднимая головы от книг, запросто выскочить замуж.

О своем избраннике Маша не стала распространяться. С некоторых пор девушка не вела откровенных бесед с отцом. С мачехой же падчерица вообще ничем не делилась.

«Опаздывают», — бесстрастно зафиксировала Ольга, взглянув на циферблат часов. Было три минуты четвертого.

Как и всякая хозяйка, ожидающая гостей и уверенная в своей полной «боевой готовности», Ольга решила провести несколько неожиданно появившихся свободных минут у зеркала.

«Еще раз пройтись пуховкой по лицу… Так… Немножко помады. Красной? Нет — розовой с перламутром. Так будет нежнее».

Для своих двадцати девяти Ольга выглядела великолепно. Свежая, еще не тронутая морщинками (если не считать нескольких тоненьких лучиков у глаз) кожа, молодые, блестящие глаза, умело оттененные косметикой, мягкая линия рта… Ольга пользовалась искусственными средствами весьма умеренно, лишь чтобы подчеркнуть свои природные данные. Поэтому и сегодня в ореоле чуть тронутых тушью ресниц ее большие серые глаза смотрелись естественно и привлекательно.

Туалет завершали два серебряных кольца ручной работы и серебряные же серьги в форме крошечных полураскрывшихся бутонов.

«Пора выключать духовку», — Ольга снова на минуту вернулась на кухню.

«Тирли-тирли», — мелодично пропел звонок.

«Юра, открой, я сейчас!» — крикнула Ольга, не отрываясь от дела.

В прихожей щелкнул замок, и до Ольги донеслись фразы приветствий. Она поспешила поставить торт на стол и закрыть дверцу плиты. Чужой мужской голос в прихожей показался ей странно знакомым, но призабытым, занесенным безжалостными песчинками времени.

Даже не видя своего отражения, Ольга ощущала, что бледнеет, что все краски жизни тают на ее лице. Она стояла на кухне, зачем-то сжимая и разжимая руки, в странном оцепенении.