Тут разговор прервался. В комнату вошел сначала Миша, помогавший тете Вилоре на кухне, а потом и сама тетя, неся огромное блюдо с румяным гусем, туго набитым яблоками. Обед принимал деловой оборот.
Когда на блюде остались только кости и огрызки, тетя и Миша снова удалились, мотивировав свой уход необходимостью заваривать чай.
И женский разговор получил продолжение.
— Ты уверена, что любишь его? — спросила Таня так, словно хотела спросить: «Ты можешь жить без него?».
— Да, — ответила Ольга, хотя на «теневой вопрос» она ответила бы «нет».
— Тогда, прошу тебя и молю, ни о чем его не расспрашивай, не торопи. Перетерпи, пережди. Вот увидишь: он снова будет думать только о тебе.
— Мне очень тяжело. Танюша… Он так отдалился, что я уже стала думать о сопернице.
— Поверь, для подобных подозрений у тебя нет никаких оснований. Твой соперник посильнее «другой женщины».
— Ты о чем?
— О зове крови, который часто охватывает молодых людей. Ведь он — сын своею отца, и сыновний долг заслонил перед Алексеем остальной мир. Думаю — на время.
— Не так давно я смотрела фильм, где один из главных героев всю жизнь искал снежного человека. У него выросла «нечаянная» дочь, его долгие годы ждала женщина, но он хотел только одного — найти снежного человека. — Ольга говорила медленно, словно в полусне.
— Все образуется, Оля, — Таня ласково, как сестра, поцеловала подругу в щеку.
Алексей появился только через два дня. Худой, небритый, в не слишком свежей рубашке, но с букетом бордовых роз.
— Ольга! — крикнул он с порога общежитской комнаты. — Вот и я! Поздравляю дипломированного химика!
— Откуда ты, Леша? — сдерживая себя, чтобы не отчитать Захарова за долгое отсутствие, спросила Оля.
— Прямо с поезда. Поставь букет в воду. Правда, он очень тебе идет?
— Не думаю, чтобы блондинке подходил бордовый цвет, но розы исключительной красоты, — девушка не лукавила. Она на самом деле глаз не могла отвести от крепких тугих бутонов на длинных ножках.
— Ты только внешне хрупкая и, в хорошем смысле, чуть-чуть анемичная.
— Что? — Ольга грозно вскинула брови.
— Не больше, чем кто-либо из тургеневских героинь. Оленька. Но характер у тебя — как у этих роз, крепкий, яркий, с шипами, однако, тут уж прости, иногда без достаточной гибкости.
— Правда? — девушка уже сняла вазу с полки.
— Правда, но это тебя не портит, — Алексей схватил Ольгу на руки, и ваза со звоном разбилась о пол. — Ой, извини.
— Ничего. Это к счастью, — успокоила его Ольга. — Что будет теперь с цветами?
Она оглядывала комнату, пытаясь найти подходящую посудину. На шкафу стоял высокий, но достаточной ширины химический цилиндр. Алексей заметил его первым.