Ольге стало его жалко — этого, вдруг обессилевшего, волшебника.
— Можно я помогу? Где у вас чашки?
— Вот. В шкафчике.
— А ложечки?
— В лотке… — Юрий Михайлович превратился из исполнителя в ассистента.
Чашки и ложечки заняли предназначенные места на столе.
— Осталось поставить сахарницу. Так… А теперь давайте высыпем заварку на сухое блюдце, ополоснем чайник кипятком и снова всыпем заварку. Теперь чай заварится намного крепче и ароматнее.
— Вы уверены? — академик удивлялся элементарным вещам.
— Абсолютно. И не только я. Любая хозяйка знает секрет приготовления этого напитка.
— С Вами так уютно, Ольга Васильевна…
Сколько тоски расслышала в его интонации Бурова. И как эта тоска оказалась созвучна ее собственной…
— А с Вами так легко, Юрий Михайлович, — ответила она.
— Не сочтите за нахальство, но могу ли я пригласить вас в театр, скажем, в субботу?
— Я была бы рада, Юрий Михайлович, однако как раз в пятницу я ухожу в отпуск и утром в субботу уезжаю в академический профилакторий. У меня путевка.
— Очень жаль… То есть, я хочу пожелать Вам хорошего отдыха.
Несколько дней спустя Бурова уже бродила по подмосковному весеннему лесу, прислушиваясь к птичьим голосам и далекому гулу электричек. Новое пальто было оставлено в тетушкиной квартире. А потому ничто теперь не напоминало о недавнем уличном происшествии.
Ольга отдыхала от шумного города, от толчеи, от тоски и рутины. В профилактории еще не кончился мертвый сезон, и Буровой предоставили отдельную комнату со всеми удобствами. Она наслаждалась и одиночеством, и отсутствием необходимости хотя бы что-либо делать.
Она жила в свое удовольствие. Пожалуй, впервые в жизни, если не считать уже давнего круиза, о котором так хотелось забыть.
Куртка на «рыбьем» меху, джинсы и сапожки на низком каблуке абсолютно изменили Ольгу внешне, придав ее облику задорность. Дальние прогулки, купание в бассейне, сауна и сытные блюда поддерживали хорошее настроение. Но к концу двенадцатидневного срока она уже в достаточной степени «одичала» и почувствовала, что нуждается в определенной дозе общения.
Вот тогда-то и появился Виктор, сразу сообщивший о себе следующее: «Физик, кандидат наук, женат, имею дочь пяти лет».
Он казался милым и обходительным, вполне подходящим объектом для мимолетного увлечения в местах общественного отдыха.
Обычно избегавшая всяких случайных «любовей», Ольга на этот раз предалась течению жизни и отказалась от своих привычек.
«А почему бы и нет?», — с этого вопроса, на который невозможно ответить однозначно, обычно и начинается все, о чем потом стараются не вспоминать.