Я разрушила его карьеру. Доминик Кросс был видным политиком, старшим сенатором в конгрессе более шести лет. Его избирали дважды. А потом взяли и отправили в отставку. Просто так. Не могло этого быть. Должна была быть серьёзная причина. Но мне уже её не узнать. Я была той самой страшной обузой, которая мешала ему возобновить карьеру. Но как я могла ею быть? Я была так мала, когда его отстранили от дел. Позже жизнь вошла в свое русло. Дома я старалась не появляться, задерживалась в школе так долго, как только могла, бродила по улицам, сидела по полдня в этом парке. В общем, ему я точно не могла помешать. Не думаю, что он даже помнит, как я выглядела лет в тринадцать. Улицы — мой дом. Совершенно справедливое высказывание.
Пнув банку из-под колы, я села на скамейку и погрузилась еще глубже в размышления. Я убила свою мать. Отчасти, он был прав. Но тогда правильней сказать, что убила неумышленно. Если бы я знала, что мама умрёт при родах, то предпочла бы не появляться на свет вообще. Но меня никто не спросил. Почему он не попытался дать мне свою любовь? Я бы ответила ему тем же. Мы бы смогли пережить эту страшную потерю вместе. А так мы находимся по разные стороны этой пропасти, и нам уже никогда не воссоединиться. Мост из ненависти невозможно было сжечь. Слово «семья» ничего не значит, оно обесценилось навсегда.
Ну, все, хватит нытья! Я вытерла выступившие слезинки и встала. Побродила по парку, вспомнила все, что можно было, и что — нельзя... Пора и маму навестить.
—Здравствуй, мама, — поздоровалась я, нежно проводя рукой по памятнику.
Этот мрамор был моим лучшим другом и все понимающим слушателем на протяжении долгих лет. Только, из года в год бездушный камень молчит.
— Я люблю тебя, мама. И очень скучаю, хоть никогда и не видела тебя. Ты всегда со мной, ты в моём сердце. Мне так одиноко, так больно, так плохо. —Слёзы-предатели уже катились по щекам. — Прости меня, мама. Прости! Зачем же ты родила меня? Скажи, зачем? Если сама ушла, а меня оставила здесь, одну, и я никому не нужна, — голос мой сорвался. Крик души вырвался наружу. Та боль, которую я все эти годы мужественно хранила в душе, извергалась из меня потоком слёз. —Я люблю тебя, мама. Прости. Прости!
Наверное, часа два я пролежала возле её могилы. Воспоминания терзали мое, и без того несчастное, сломанное сердце. Ржавыми гвоздями по уставшим струнам царапали свою песню.
…Мне девять лет, и я пришла из школы.
«— Папа, папа, привет! Я сегодня получила «пять» за итоговую контрольную по математике. Ты рад за меня?