— Что бы ни сделали Линберны, — сказала Кэми. — Джаред и Эш не несут за это ответственности. Их тогда еще даже не было.
Ветка стукнула в окно, ее листья серебрились в лунном свете. И Кэми, и ее мама обе подпрыгнули.
— Дело не в том, что Линберны сделали, — очень тихо сказала мама. — Дело в том, кем они были. Кем они и сейчас остаются — созданиями красного и золотого. Они держали в ужасе весь город. Лиллиана Линберн мнила себя королевой каждой былинки в Долине, а Розалинда смотрела сквозь тебя, словно ты был слишком незначительным, чтобы хотя бы заметить. А если она и замечала тебя, то холод пробирал до костей. Но родители Роба Линберна были мертвы, а отец близнецов болел задолго до того, как умер. Все то время, пока мы росли, Линберны теряли свою власть над землями, а затем Розалинда уехала, а остальные последовали за ней. Я была так рада, что они исчезли.
Кэми всегда считала, что ее мама обладала лицом женщины с картины прерафаэлитов. Она не выглядела как Анджела, всегда модно одетая и безупречно накрашенная. Клэр Глэсс обычно тихо сопротивлялась своей красоте, собирая волосы наверх, и нося свободные джинсы и толстовки. Кэми никогда раньше не видела, чтобы ее мама выглядела трагично.
— А что с Робом Линберном? — спросила Кэми. — Папа сказал, что он был тем, кого ты лучше знала. Он сказал, что у него был офис над «У Клэр», и он обедал там, поэтому мог с тобой разговаривать. Ты боялась его?
— Роба? — повторила мама, ее голос звучал испуганно. — Боялась, но лучше его понимала. Ты не понимаешь, как люди относились к Линбернам в то время. Мы были запуганы, но и очарованы ими. Было множество людей, которые последовали бы за Линбернами, куда бы те не направились. Роб Линберн был привычен к толпе девочек, бегающих за ним, и ему нравилось внимание. Он ожидал его ото всех нас. Он приходил и обедал со мной, как обычно делают мужчины, которые хотят, чтобы ты их заметила, — она разговорилась, когда откинула крышку коробки с выпечкой, чтобы понять, какой вред причинен ее содержимому.
Было бы неплохо денечек побыть убийственно красивой, подумала Кэми, но затем сказала себе, что учитывая, как все с ней обычно происходит (без ее в том вины), она, возможно, начнет войну, как Елена Троянская. Быть красивой значило бы появление слишком многих склок.
— Значит, Робу Линберну ты нравилась, — сказала Кэми. — И все девочки бегали за ним, а все мальчики — за близняшками. Так Линберны те еще блондинистые штучки? Как-то это не пугающе.
— Неважно, кто бегал за близняшками. Лилиану никогда ничто не волновало, а Розалинду никогда не волновал никто, кроме Роба.