Не желая тревожить миссис Хадсон или горничную, Холмс сам отправился вниз открывать. Вернулся он с белокурым и курносым молодым человеком лет двадцати трех, прилично одетым, но без пальто, хотя вечер был прохладный. Посетитель сильно волновался, и его приятное, хотя довольно заурядное лицо исказила гримаса отчаяния.
Когда Холмс предложил молодому человеку сесть у камина, тот со стоном рухнул в кресло и закрыл лицо руками.
Обменявшись со мной взглядом, Холмс начал беседу.
– Я вижу, – сказал он, скрестив ноги и удобно откинувшись на спинку кресла, – что вы служите в конторе, недурно играете в крикет, а также что вы покинули дом в большой спешке и, хотя прибыли сюда в кэбе, первую часть путешествия проделали пешком.
Как и рассчитывал Холмс, эти слова возымели действие: молодой человек сразу же выпрямился и с изумлением посмотрел на моего друга.
– Вы совершенно правы, мистер Холмс. Однако ума не приложу, откуда вам все это известно. Я слышал о вашей репутации – потому-то я здесь, – но не знал, что вы обладаете даром ясновидения.
– Никакого ясновидения, сэр, простая наблюдательность. Например, вы носите на лацкане значок Крикетного клуба Камберуэлла с буквами «ККК» на синем поле, а его сразу же опознает тот, кто, подобно мне, изучал такие эмблемы. Что касается того, что вы в спешке отбыли сюда и проделали первую часть пути пешком, то это выдают отсутствие пальто и состояние ваших ботинок. На подошвах свежая грязь.
– А как же вы узнали, что я работаю в конторе? – спросил молодой человек, который явно взбодрился. – Я же не ношу ее на лацкане или на ботинках.
Холмс громко засмеялся:
– Нет, конечно! Но на среднем пальце вашей правой руки маленькая мозоль над первым суставом – ее натерла ручка. Кроме того, хотя сейчас ваша одежда в беспорядке, в ней нет ничего богемного. Следовательно, вы не художник. Впрочем, довольно об этом, сэр. Я и так выдал вам достаточно своих профессиональных тайн. А теперь будьте так любезны рассказать, кто вы и какое дело привело вас сюда в столь поздний час. Очевидно, оно очень срочное, раз не могло подождать до утра.
Молодой человек снова погрузился в глубины отчаяния.
– Срочное! Надо думать, что так, мистер Холмс. Меня обвинили в убийстве, хотя я клянусь, что невиновен…
– Пожалуйста, сэр, давайте вернемся к самому началу, – нетерпеливо перебил его Холмс. – Будьте добры, изложите факты. Торжественные клятвы могут подождать. Как вас зовут?
Смутившись, наш молодой гость сделал усилие, чтобы взять себя в руки.
– Мое имя Чарльз Перрот – Чарли для друзей. И я служу клерком в биржевой конторе «Снеллинг и Бродбент», в Корнхилле. Мои родители умерли, когда я был совсем юным, так что меня воспитали дядя по материнской линии, Альберт Раштон, и его жена Вера. Они были очень добры ко мне, приняли в свой дом и относились как к собственному сыну.