Она к Милочке привязалась.
И беспокоилась за нее, как за родную. Впрочем, шло время, а Милочка по-прежнему работала на старом месте, и Людмила Никифоровна уверялась, что ничего-то дурного не случится. В конце концов, Милочка, в отличие от многих своих сверстниц, получила весьма строгое воспитание.
Людям свойственно тешить себя пустыми надеждами.
— Когда она забеременела? — Кирилл не прерывал монолог Людмилы Никифоровны, слушал ее внимательно, лишь изредка хмурился.
И Жанна, наблюдая за скупыми проявлениями его эмоций, удивлялась тому, что он и вправду думал, что молодая девушка устоит перед Игорем.
Он сумасшедший. Возможно. Но он не похож на сумасшедшего. А вот на несчастного одинокого парня, который страдает от козней родни, — вполне… В несчастных влюбляться легко.
Людмила Никифоровна не спешила отвечать на вопрос. Она вздыхала, мялась, поглядывая на икону, с которой на старушку строго взирал печальный святой. И врать перед взглядом синих его очей было невозможно.
— Так… через год… пришла ко мне, вся такая счастливая… она-то уже перестала своих бояться. Встретила как-то папашу и много ему чего наговорила… не знаю чего уж, но он сбежал и сидел тихо-тихо… Она и осмелела. Слишком осмелела.
Людмила Никифоровна и без слов поняла, что случилось. И что чего-то хорошего Милочке с этой беременности ждать нечего.
— Вы не понимаете, — Милочка прижала руки к груди. — Он меня любит. И мы обязательно поженимся…
— Когда?
— Попозже… У него такие родственники — просто жуть.
— Не верь.
Людмила Никифоровна была далека от мысли, что рожать детей надлежит исключительно в законном браке. Ей и прежде этакая позиция казалась сущей воды лицемерием, а в нынешние вольные времена внебрачным ребенком и вовсе никого не удивишь. Но одно дело рожать, когда за спиной родня стоит, которая худо-бедно да поможет дитя на ноги поставить, и другое — одной. А в том, что Милочка останется одна, Людмила Никифоровна не сомневалась.
Что богатенькому кавалеру до Милочки? Тем более такому.
— Что ты творишь? — Людмила Никифоровна по-своему попыталась Милочку образумить. — Ты же училась. Ты же понимаешь, что если отец ненормальный, то и ребеночек таким будет…
Милочка лишь улыбнулась, как показалось, снисходительно, и ответила:
— Вы все неправильно поняли.
— Так объясни!
— Пока не могу…
— А когда сможешь?
— Людмила Никифоровна, поверьте, я знаю, что делаю… и мой ребенок… хорошо бы девочка. — Милочка улыбнулась той особенной улыбкой, которая преображает женщину. В этот миг она была прекрасна.
— Почему?
Не то чтобы Людмилу Никифоровну так уж беспокоил пол будущего ребенка, она уже смирилась и с его появлением, и с тем, что ребенка этого будет растить вместе с Милочкой… и, наверное, даже обрадовалась, поскольку чувствовала в себе силы, но не знала, куда их приложить…