Савицкий далее пишет: «Немец Мандт — гомеопат, любимый царем лейб-медик, которого народная молва обвинила в гибели (отравлении) императора, вынужденный спасаться бегством за границу, так мне поведал о его последних минутах:
«После получения депеши о поражении под Евпаторией вызвал меня к себе Николай I и заявил:
— Был ты мне всегда преданным, и потому хочу с тобою говорить доверительно — ход войны раскрыл ошибочность всей моей внешней политики, но я не имею ни сил, ни желания измениться и пойти иной дорогой, это противоречило бы моим убеждениям. Пусть мой сын после моей смерти совершит этот поворот. Ему это сделать будет легче, столковавшись с неприятелем.
— Ваше Величество, — отвечал я ему. — Всевышний дал Вам крепкое здоровье, и у Вас есть и силы и время, чтобы поправить дела.
— Нет, исправить дела к лучшему я не в состоянии и должен сойти со сцены, с тем и вызвал тебя, чтоб попросить помочь мне. Дай мне яд, который бы позволил расстаться с жизнью без лишних страданий, достаточно быстро, но не внезапно (чтобы не вызвать кривотолков).
— Ваше Величество, выполнить Ваше повеление мне запрещают и профессия и совесть.
— Если не исполнишь этого, я найду возможным исполнить намеченное, ты знаешь меня, вопреки всему, любой ценой, но в твоих силах избавить меня от излишних мук. Поэтому повелеваю и прошу тебя во имя твоей преданности выполнить мою последнюю волю.
— Если воля Вашего Величества неизменна, я исполню ее, но позвольте все же поставить в известность о том Государя-Наследника, ибо меня как Вашего личного врача неминуемо обвинят в отравлении.
— Быть по сему, но вначале дай мне яд».
Свидетельство Савицкого уникально. Оно совпадает с вышеприведенными косвенными данными, но новым светом освещает их, существенно дополняет и окончательно снимает сомнения.
«Было это 3 марта 1855 года (по н. ст.), — продолжает Савицкий, — Александр, узнав о случившемся, поспешил к отцу, рухнул к нему в ноги, обливался слезами. Врач оставил сына наедине с отцом. О чем они говорили, что порешили, осталось между ними. Вскоре Александр, в слезах, опечаленный, вышел из кабинета отца.
А Николай I слег и уже не встал более.
В ту же ночь во дворце узнали, что царь тяжко занемог. Вызвали придворных лекарей на консилиум, признаки отравления были так явны, что врачи отказались подписать заготовленный заранее бюллетень о болезни. Тогда обратились к Наследнику и по его повелению придворные врачи скрепили своими подписями бюллетень, отослали его Военному министру. Так в полночь высшие сановники империи были осведомлены, что всемогущий, едва ли не бессмертный повелитель уже одной ногою в гробу».