(
марта)
объявлено распоряжение местной власти немедленно водворить нас всех (
в)
одиночное заключение (
в)
пермскую тюремную больницу, вопреки заверению Урицкого о жительстве (
в)
Перми (
на)
свободе, но разлучно с Джонсоном, который телеграфировал Ленину, прося Совет (
Народных Комиссаров)
не разлучать (
нас)
ввиду моей болезни и одиночества. Ответа нет. Местная власть не имея никаких директив центральной (
власти)
, затрудняется, как поступить. Настоятельно прошу незамедлительно дать таковые.Михаил Романов».
А на следующий день за подписью не только Великого Князя, но и всех этапированных с ним лиц, в адрес центральной власти полетела еще одна телеграмма: «Одновременно посланы телеграммы (Бонн) Бруевичу, Урицкому (с) просьбой принять меры по оставлению нас (на) свободе (в) Перми ввиду состоявшегося Постановления местной власти (в) одиночное заключение (в) тюремную больницу (за) отсутствием Директив Центральной власти. Убедительно просим оказать скорое содействие облегчению судьбы.
Михаил Романов, Джонсон, Власов, Знамеровский».
Ответы из Москвы пришли уже 25 марта 1918 года. В адрес Пермского Совдепа была получена телеграмма:
«В силу Постановления, Михаил Романов и Джонсон имеют право жить на свободе под надзором местной Советской власти.
Управляющий делами Совета Народных Комиссаров
Владимир Бонч-Бруевич».
Теперь местным властям, поставленным перед фактом, не оставалось ничего иного, как разрешить «гражданину Романову» свободное проживание в городе. Чтобы лишний раз его унизить, Великий Князь должен был к 11 часам утра являться в Пермский Губернский Чрезвычайный Комитет для ежедневной регистрации.
Первое время Михаил Александрович проживал в номерах гостиницы бывшего Благородного Собрания, где в то же самое время жили местные советские и партийные работники. Одним из таких был В.Ф. Сивков, который впоследствии вспоминал:
«Осталась в памяти встреча с Михаилом Романовым, который жил в номере напротив моего, до того, как его перевели в бывшие Королевские номера. Произошло это утром. Когда я уходил на работу, одновременно со мною в коридор вышел стройный высокий блондин с военной выправкой, в сером свободном плаще, в фуражке военного образца и начищенных сапогах. При виде его невольно возникло представление о гвардейце.
Заинтересовавшись этим человеком, явно не из нашей среды, я пошёл за ним, и так мы дошли до губчека. Там он зашел в комнату дежурного коменданта, а я прошёл к Малкову (Председатель Пермской ГубЧК — Ю.Ж.), и рассказав о встрече, спросил, кто это такой.
Павел Иванович улыбнулся, спокойно ответил мне, что это калиф на час, Михаил Романов, в пользу которого Николай II отказался от престола. Он здесь в ссылке и обязан утром и вечером регистрироваться в нашей комендатуре. За ним установлено наблюдение