Закон космоса (Колчигин) - страница 51

– Спасибо, Господин! – услышал я полный достоинства мужественный голос.

Я уже знал, кто передо мной – рыцарь Гулар и его супруга Тезана, оба лишенные за какие-то давние долги родителей наследственных земель и всего состояния, а теперь вынужденные скитаться по стране и жить на жалкие заработки главы семьи, обучающего фермеров владению оружием. Еще с полминуты я смотрел на этого человека и почти все уже знал о нем: силен, смел, достаточно грамотен, предан своей семье и… правдив. Последнее качество, впрочем, приносило ему лишь одни беды.

– Я беру тебя на службу, рыцарь Гулар, – наконец сказал я. – Ты станешь моим представителем в правительстве Квангара, и это обеспечит твоей семье куда более достойное существование, нежели обучение крестьян драться на мотыгах!

Не сходя с коня (Гулар был на полголовы выше меня и я не собирался смотреть на него снизу вверх), я отстегнул от седла тяжелую сумку, полную золотых монет, и протянул ему. Он принял дар и вопросительно посмотрел на меня:

– Господин?

– Здесь две сотни золотых, – продолжал я. – Сегодня же остановишься с семьей в ближайшей к городу деревне – в самом лучшем доме! Потом пошлешь в Квангар прислугу за самым искусным портным – пусть сошьет тебе и членам твоей семьи (я различал в закрытой повозке и троих маленьких детей) приличную одежду. Также распорядись о покупке хорошего экипажа с шестеркой лошадей – как принято для правительственных чиновников страны. Через несколько дней я разыщу тебя и лично представлю Минону и его кабинету министров.

– Господин, – осторожно заговорил Гулар. – До Квангара две недели пути…

– Ты будешь вблизи города через пять минут! Смелей, рыцарь! Удача вернулась к тебе!

– Я в неоплатном долгу перед вами, Господин! – сдержанно поклонился он.

– Служи достойно своей стране, и мы будем в расчете!

Повелительным жестом я предложил ему отправляться в путь. Еще раз поклонившись, он забрался на передок своего неуклюжего фургона и стегнул быков. Раскрыв на дороге портал, ведущий в предместья столицы, я выдернул копье из задней стенки (тело упало на дорогу поблизости от трупов сообщников) и проводил взглядом громыхающую повозку, пока она не скрылась в туманной завесе пространственного перехода. Через несколько минут я и сам был уже в сотнях километров отсюда, в огромной долине среди высоких горных цепей. Прямо передо мной на плоской возвышенности предгорья площадью в несколько квадратных километров находился старый заброшенный город. Дорога, ведущая к нему от большого торгового пути пересекающего долину, почти полностью заросла буйной травой, но оставшаяся посередине узкая тропинка выдавала обитателей этих мест. Направив коня к древним крепостным стенам, я на ходу зарядил один из арбалетов (второй был наготове) и поудобней пристроил весь свой арсенал. Во всей необъятной плодородной долине, по каким-то давним причинам оставленной жителями почти тысячу лет назад, десятка полтора таких заброшенных, но совсем неплохо сохранившихся городов, с действующими (на основе горных ручьев) водопроводом и канализацией. В случае необходимости здесь можно было пристроить много людей… Меня скоро заметили с одной из сторожевых башен, но я и не собирался скрываться – пусть устроят мне достойную встречу. В этой банде, грабящей на торговом пути не слишком хорошо охраняемые обозы, около трех десятков отъявленных мерзавцев – все настоящие головорезы. Однако, будь они поумней, то сейчас же попрятались бы от меня кто куда – я бы не стал разыскивать их среди развалин. Но жадность сделала свое дело – мой конь, доспехи и вооружение стоят целого состояния – вот они и наспех приготовили мне засаду неподалеку от городских ворот. Наверное, я мог бы перебить их всех прямо отсюда, не приближаясь к древним постройкам, но я еще ни разу не использовал свои магические способности в этом мире против живых существ, оставляя им в схватках лишь на физическом уровне шанс на победу. Вблизи заброшенный город производил тяжелое впечатление – охранный вал порос настоящим широколиственным лесом, ров, когда-то заполненный водой, превратился в болото, а крепостные стены почти до половины высоты (на три-четыре человеческих роста) покрылись мхом. От главных ворот не осталось ни дерева, ни железа – тысячу лет выдержал лишь дикий камень, пошедший на постройку городских стен и основных строений. Не опуская забрала – сейчас мне особенно нужен хороший обзор, я миновал широкий проем ворот и выехал на бывшую площадь (до стен ближайших строений еще оставалось тридцать-сорок метров), сейчас заросшую высокой травой и кустарником. Здесь! Я положил руку в латной перчатке на длинную рукоять своего лучшего боевого меча – во владении этим оружием мне нет равных в здешнем мире. Они бросились на меня со всех сторон разом, размахивая оружием (топорами, короткими мечами и легкими копьями) и подбадривая друг друга пронзительными выкриками, рассчитывая стащить всадника с седла, сохранив в целости коня и доспехи. Выждав секунду-другую, давая им возможность приблизиться, я резко бросил коня вправо. Какой-то растяпа, получив подкованным копытом по голове, замертво повалился на землю (маленькая, но приятная неожиданность). Отбив щитом топор нападающего слева, я ударил его острым носком латного сапога в лицо (он взвыл, лишившись глаза, выронил оружие, схватился за физиономию и ткнулся в траву) и, мимоходом зарубив двоих справа (оба раза меч попал в основание шеи, перерубив кольчугу), вырвался из окружения. Отовсюду послышались проклятья, бешеная ругань и новые дикие выкрики. Проскочив метров тридцать по краю этой теперь уже бывшей площади, я жестко осадил коня, развернул почти на месте и направил на оказавшуюся чуть в стороне кучку бандитов (шесть человек). Они сразу расступились и взмахнули своим оружием – кто топором, кто мечом. В три-четыре секунды я нанес направо и налево по несколько ударов: двоим отрубил руки в районе плеча, третьему у локтя, еще двоим глубоко разрубил лица и последнему колющим ударом пробил кожаный панцирь в районе сердца. Менее чем за минуту потеряв половину своего состава (в засаде принимало участие человек двадцать), бандиты в растерянности остановились, а стоило лишь мне направить коня к центру заросшей площадке, где сгрудились еще человек шесть-семь, как они попятились, потом повернулись и вовсе побежали прочь. Догоняя их, я уложил пятерых, потом резко завернул коня перед высокой обветшалой стеной ближайшего здания, по которой торопливо карабкались еще двое – оба, уже поднявшись на высоту в несколько метров, сорвались и упали на лежавшие повсюду камни – один сломал бедро, другой, кажется, позвоночник. Быстро проехав вдоль древнего строения, я спугнул последних трех бандитов – они ринулись прочь в направлении того, что было прежде, скорее всего, главной улицей. Сунув меч в ножны, я метнул копье, которое попало ближайшему бандиту в место пониже поясницы, пробив кольчугу и нанеся опасную рану в районе тазобедренного сустава. Дикий вопль очередного сраженного сообщника подстегнул уцелевшую пару, и они понеслись еще быстрей. Тогда я взялся за арбалеты – я бью без промаха навскидку на семьдесят-восемьдесят метров. Один, получив стрелу между лопаток, упал с душераздирающим протяжным стоном, другой, смертельно раненый под левую лопатку (кожаный панцирь не остановил арбалетный болт), рухнул с коротким жалобным криком. Зарядив оба арбалета и выдернув из тела потерявшего сознание бандита свое копье, я неторопливо объехал поляну – везде были лишь мертвые, тяжелораненые и умирающие. Я никогда не добивал поверженных противников, даже из соображений гуманности. Судьба тех, кто здесь доживет до ночи, однако, незавидна – после захода местного солнца в этих краях бродят целые стаи волков, а чуть выше, на взгорье, неподалеку от торгового пути, я в прошлом году убил исполинского сабельного барса-людоеда, наводившего ужас несколько недель даже на участников крупных обозов.