Не выпуская из рук карт, Иван Турьяк затянулся сигаретой, дым тут же вытянуло в приоткрытое сверху окно. Карта не шла, и вообще Турьяк не был картежником, но что еще прикажете делать, если у всего поезда бессонница, а ресторан уже закрыт? Стриж, сука, надыбал какую-то идею, но что именно – не сказал, так и сошел вчера утром в Свердловске. «Сначала я у себя в городе проверю!» Вот и гадай, что он там надумал! Конечно, они, четверо преферансистов – Турьяк, первый секретарь Омского обкома, Родион Пехота, и еще двое партийных, но рангом поменьше, сибирских лидеров – запаслись на ночь и коньяком, и закуской, как, впрочем, и все остальные пассажиры – делегаты съезда. Но после двух бессонных суток дороги никому как-то не пилось и не елось…
– Хо-оди, не тяни резину-то-о… – сказал Турьяку Родион Пехота. Сорокалетний, с острым крестьянским лицом, он был из породы тех, которых называют «хитрованы», и, как все омичи, раскатывал букву «о». – Ишим, что-о ли?
Поезд мягко тормозил у пустого ночного перрона. Турьяк с досадой бросил карты. Пехота тут же загреб весь банк и засмеялся довольный. Но вдруг его лицо вытянулось так, словно он увидел привидение.
– Гля!.. Гля!.. – показал он за окно.
За окном, на перроне, Стриж, Вагай и Серафим Круглый шли рядом с притормаживающим вагоном. Круглый нес два портфеля – Стрижа и Вагая.
– Роман! – высунулся в окно Турьяк. – Эй! Какими судьбами?
Из окон других купе тоже выглянули любопытные лица. Вагон остановился. Круглый предъявил проводнику три билета.
– А вы же в Свердловске сошли! – удивленно сказал проводник Стрижу и Вагаю.
– Ну и что? Тут два часа лету, – ответил Вагай.
– Так вы нас самолетом догнали? – сообразил проводник.
– Братцы, что случилось? – выбежал в тамбур Турьяк.
– Ничего не случилось, – успокоил его Вагай. – Дело есть. Ко всем. Утром поговорим.
– Да не тяните душу! Все равно ж не спим!..
– Утром, утром, Иван, – веско сказал Стриж, проходя в свое старое, так никем и не занятое купе. – Утром все соберемся и потолкуем. У нас хорошие новости.
Поезд мягко тронулся.