– Н-да… – горько усмехнулся подошедший к окну Стриж, словно прочел мысли Вагая. – Была держава, а стала… Пора переквалифицироваться в Копельманы…
Тихий непрерывный зуммер и красная точка сигнальной лампочки под телеэкраном оповестили, что кто-то подключился к линии видеосвязи. Стриж расслабленно подошел к пульту, нажал кнопку. На телеэкране появилось узкоглазое и широкоскулое мужское лицо неопределенного возраста – этому не то киргизу, не то казаху можно было дать и тридцать, и сорок пять.
– Садам алейкум, – сказал он с тонкой усмешкой на губах. – Вы Стриж, да? Раман Барисович?
– Да… – с недоумением протянул Стриж.
– Мая фамилия Усумбалиев. Мансур Усумбалиев. Первый секретарь Ташкэнского горкома партии. Час назад я получил тэлэграмму Политбюро о диманстрации и хачу вам сказать – замечательный идэя! замичательный! Одна только есть притэнзия – пачему нам заранее не аказали доверия, не прэдупредили? Так мало врэмини падгатовиться…
Стриж молчал, вглядываясь в лицо Усумбалиева, в его хитровато-веселые глаза.
– Но ничэво! – сказал Усумбалиев. – Я панимаю – вы был Сибирью заняты. Правильно? Сваю Сибирь вы заранне придупридили, падгатовили? Правильно?
– Да… – не очень внятно сказал Стриж.
– Вот это я хотел услишат! – тут же обрадованно воскликнул Усумбалиев. – У миня, канечно, мало было время, час только, но я пачти все гарада наший республики абзванил уже. И таваришши везде паручали мне связаться с вами и ссабшит: мы паддерживаем ваши инициативы ат всей души! Завтра республика кипеть будет: все партийный работник будут записывать дабравольцев на дэмонстраций. Чтобы все арганизованно било, па списку. И милисию мы падгатовим, и армию. Правильно мы панимаем?
Из-за его узбекского акцента множественное число в слове «инициативы» прозвучало в речи Усумбалиева словно очередная оговорка. Даже если в Москве, на Центральном пульте кремлевской видеосвязи кто-то следит за этой беседой, что он может понять? Только то, что демонстрацию в честь выздоровления Горячева подхватили и в Узбекистане…
Вагай видел, как у него на глазах менялся Стриж. Еще минуту назад это был потный, увядший от неудач и на все махнувший рукой мужик. Но по ходу того, как выяснилось зачем, С ЧЕМ позвонил этот узбек, Стриж выпрямлялся, разворачивал плечи, поднимал голову, приобретая осанку, вес, значимость.
– Значит, Ташкент выйдет на демонстрацию. Так? – спросил Стриж у Усумбалиева, глядя в стеклянный глаз видеокамеры – приставки телевизора. И властно махнул рукой Вагаю: – Закрой.
– Не только Ташкент, таварышш Стриж! – оживленно ответил Усумбалиев. – Весь Узбекистан – Фергана, Самарканд, Бухара, Андижан! У нас вся риспублика очэнь любит таварышша Горячева. И много людей дабровольно вийдут на деманстрацию, савершенно дабровольно, таварышш Стриж. Завтра всех будем записывать! А из других республик вам ишшо не званили?