У моих телефонных разговоров с подругами и друзьями были обжитые темы: о заданных уроках, о кино, о молодых людях и т. д. Но вот среди привычных звонков раздался необычный. Бабушка позвала к телефону. Спросили:
— Это Тамара Владиславовна?
Так меня еще никто не называл.
— Да.
— Здравствуйте. С вами говорит друг ваших родителей.
— Здравствуйте. А кто вы?
— Вы меня не знаете.
— Нет, я всех знаю.
— А меня не знаете. Как они поживают?
— Спасибо, хорошо.
— Значит, вы живете на этой же квартире, не переехали?
— А вы у нас бывали?
— Неоднократно. Кровать в большой комнате стоит справа, буфет у стены тоже справа. Трюмо у окна в углу. Так?
— Так. Но если вы у нас бывали, тогда я вас непременно знаю. Как вас зовут?
— Михаил Михайлович.
— А как ваша фамилия?
— Это я вам скажу, когда мы увидимся.
— Вы хотите к нам прийти? Но мама с папой сейчас живут в Жихареве.
— Знаю. Нет. Я хочу, чтобы вы сейчас подошли к углу Первой линии и набережной. Я вас буду там ждать.
— Зачем?
— Мне надо кое-что передать для папы, вы ведь поедете к ним на выходной день?
— Поеду. Но вы лучше тогда принесите к нам домой.
— Я вас прошу прийти туда, куда сказал. Жду вас. Приходите минут через пятнадцать.
Он повесил трубку.
Имени Михаила Михайловича я никогда у нас не слыхивала.
От разговора остался чрезвычайно тягостный осадок. Но уклониться от встречи я посчитала себя не вправе. Что-то хотят передать папе — значит, нужно пойти. У меня в тот момент была подруга, и я попросила ее сходить со мной к назначенному месту.
На углу набережной и Первой линии было дежурное место свиданий, и там стояло несколько человек ожидающих. На мой вопрос: «А как я вас узнаю?» — мне было сказано: «Я к вам сам подойду». Мы ждали. К нам никто не подходил, и я решила уйти. Но едва мы сделали несколько шагов, как меня окликнули:
«Тамара Владиславовна, можно вас на минуту?» Меня подозвал холеный мужчина лет сорока в дорогом драповом коричневом пальто, сильно надушенный. Запах его духов меня долго потом преследовал.
Михаил Михайлович начал с выговора:
— Зачем вы пришли с подругой?
— А разве нельзя?
— Конечно. Вы должны были прийти одна.
— Что вы хотели передать папе?
— Раз так получилось, то уж лучше в следующий раз передам. С тем я и ушла, мало что понимая в происшедшем. Человек этот, несмотря на свою респектабельность, показался мне неприятным.
В субботу я поехала в Жихарево и рассказала не отцу, а маме про звонок и про свидание. Мама добросовестно пыталась вспомнить Михаила Михайловича среди бывших знакомых, но безуспешно. Что же он хотел передать папе? Это оставалось вопросом, который мы с мамой решить не могли.