Сейчас было не время говорить, что я знала достаточно, чтоб понимать кое-что.
Он вроде собирался обойти стол, но передумал. Моя кожа запылала, когда он подошел ближе, и я втянула воздух, когда он прижался ко мне. Его твердое бедро коснулось моего плеча. Он качнул бедрами, осознанно давая мне понять, что творилось у него между ног.
Мой разум возмутился, когда все вспыхнуло во всеобъемлющей потребности. Он был таким твердым и длинным, жестким и неумолимым. То, как он внезапно появился около меня, заставило меня трепетать от страха, наполняя тело нежеланным удовольствием.
Я отодвинулась, вздрогнув из-за моего поврежденного ребра, но боль не могла остановить ненависть к моему предательскому телу. Как я могла подумать о желании? Дело в том, что я и не думала. Мое тело реагировало само по себе. Оголодавшее в том, в чем так долго нуждалось, в паре с воздействием желаний, запустило те самые механизмы, несмотря на мой страх и отвращение. Слезы жгли глаза. Как я могла? Я больная, неадекватная дура.
Кью прервал мои ступор и ненависть
— Ты знаешь это слово?
У меня не было ни малейшего понятия об этом, слишком вовлечена я была в собственное, мысленное избиение за такое чудовищное предательство. Борись! Думай о Брэксе. Мое сердце замерло. Нет, не думай о Брэксе.
Кью схватил меня за подбородок, и вспышка тепла скрутила мой живот.
— Эсклава, ответь мне. Ты знаешь это слово? — его рот находился так близко к моему, что я не могла отвести взгляда.
Я приказала мозгу работать, игнорируя мое грешное тело, и покачала головой. Я действительно знала перевод этого слова: рабыня. Но необразованность была оружием, и я не хотела, чтобы Кью знал мой арсенал.
Я быстро соображала, довольная тем, что нити желания превратились в ненависть. Да, ненависть. Это эмоция была бы моим спасением каждый раз, когда Кью настраивал мое тело против меня.
Мой голос дрожал:
— Я не «esclave», и ты не мой «maître». Ты никогда им не будешь.
Его зрачки расширились, а рука появилась из ниоткуда и схватила меня за шею. Мы оказались нос к носу, он в дорогом костюме от «Гуччи», и я в изодранном свитере.
— Ты моя эсклава. Это не обсуждается. И считай, что мое заявление про два варианта отменяются. Я так больше не могу, — он тяжело дышал от откровенного возбуждения. — Ты моя, и я выбираю первый вариант.
Я также начала часто и тяжело дышать. Я жаждала этого. Каждая клеточка открылась и пропиталась темными, опасными мыслями. Я изо всех сил старалась помнить, что ненавижу Кью, так как во мне крутилась карусель из эмоций, вызывая головокружение и стремясь в темноту. В темноте прятались страсть, страх, возбуждение и гиперотзывчивость.