— Они не всегда разбиваются, — попытался возразить Тим, но тут же подумал: «Слабое утешение».
Разговор принял совсем неподходящее направление. После него нетрудно будет представить себе, как и эта метеорологическая лаборатория, достигнув стратосферы, лопнет и упадет «вверх тормашками»… Тимофей на мгновение задумался, но сразу же отогнал эту мысль: «Зачем бы нужно было строить такую сложную станцию, если она должна погибнуть?..»
Все же слова Вадима на него подействовали. Где-то в глубине сознания Бабкин почувствовал неуверенность в благополучном завершении их путешествия. Перед глазами вставала картина гибели летающей лаборатории… Послышится легкий треск: где-то над головой лопнула оболочка… Засвистит ветер по обшивке гондолы. Сразу опустится пол, уходя из-под ног… Оглушительный стук… Яркая вспышка света, похожая на пламя ацетилена…
Бабкин невольно закрыл глаза. Открыв их снова, он увидел светящийся круг люка и в нем… голову Багрецова! Откинув крышку и лежа на животе, Вадим смотрел на расстилавшуюся внизу панораму.
Бабкин, затаив дыхание, ждал, что скажет товарищ. Как-то он поведет себя?..
Летающая лаборатория проплывала над землей на сравнительно небольшой высоте — пятьсот-семьсот метров. Солнце уже показалось над горизонтом, и сквозь рассеивающийся утренний туман можно было заметить длинные тени одиноких деревьев. Тени падали на желтый ковер из одуванчиков и сурепки, покрывавший луга.
Иногда желтые пятна чередовались с белыми. Это были пушистые шарики отцветших одуванчиков. В эти минуты Бабкину казалось, что внизу проплывает огромная сковорода с яичницей.
Багрецов молчал. На лице его блуждала растерянная улыбка. Он что-то хотел сказать, но, видимо, не решался.
— Ну? — нетерпеливо спросил Бабкин. — Сдрейфил? Определенно!.. — добавил он свое любимое словечко.
Лицо Багрецова покрылось красными пятнами. Он медленно отвернулся и снова посмотрел вниз.
Да, он чувствовал страх. Ему было страшно и за себя и за товарища потому, что он понимал, в каком положении они сейчас находятся. Свободный полет этой автоматической метеостанции может продолжаться многие дни. Ее путь определяется капризами воздушных течений, и они бессильны хоть как-нибудь его изменить.
Багрецов приподнялся на локтях, затем опустил ноги в люк и стал спускаться вниз по тонкой алюминиевой лесенке.
Тимофей замер от неожиданности, готовый в любую минуту броситься за ним.
Сев на последней перекладине лестницы, Вадим молча смотрел на проплывавшие под ним поля. Он старался себя успокоить и подумать о том, что может случиться сегодня или завтра. В глубине души он даже был доволен собой. Он сумел побороть охвативший его страх, теперь почти спокойно сидел на тонкой жердочке и с высоты пятисот метров смотрел вниз.