– Ты что-то видела? – спрашивает Селия.
– Вроде того.
– Что значит «вроде того»? Видела или нет?
– Все словно в тумане, – объясняет Поппет. – Я уже не вижу так, как раньше. Это какие-то обрывки, лишенные смысла. Впрочем, в последний год все лишилось смысла, и ты это знаешь.
– Думаю, ты преувеличиваешь, но понимаю, что ты хочешь сказать, – говорит Селия.
– Я не преувеличиваю, – отвечает Поппет, повышая голос.
Хрустальные светильники начинают дребезжать, и Селия, закрыв глаза, делает несколько глубоких вдохов до тех пор, пока они не возвращаются к своему прежнему размеренному покачиванию.
– Поппет, я больше, чем кто бы то ни было, огорчена прошлогодними событиями. И я уже говорила, что в случившемся нет твоей вины. Никто не мог это предотвратить. Ни ты, ни я – никто. Понимаешь?
– Да, – кивает Поппет. – Только что проку в том, чтобы видеть будущее, если я ничего не могу сделать, чтобы его отменить?
– Нельзя ничего отменить, – говорит Селия. – Но можно подготовиться к тому, что должно случиться.
– Ты могла бы и отменить, – бормочет Поппет, окидывая взглядом нагромождения книг.
Селия берет девочку за подбородок, вынуждая посмотреть ей в глаза.
– Лишь несколько человек в этом поезде имеют хотя бы отдаленное представление о том, насколько тесно я связана с цирком, – говорит она. – И хотя вы относитесь к их числу, какими бы умными ребятами вы ни были, вам не постичь масштабов того, что здесь происходит. А если бы вы их и постигли, вас бы это только расстроило. А теперь расскажи мне, что ты вроде видела.
Поппет закрывает глаза в попытке сосредоточиться.
– Я не знаю, что это, – говорит она. – Ослепительный свет, все в огне, и Бейли рядом.
– Тебе придется постараться и вспомнить подробности, – качает головой Селия.
– Не могу, – хнычет Поппет. – Я ничего ясно не видела с тех пор, как…
– И вполне возможно, все дело в том, что с тех самых пор ты сама не хочешь ничего видеть ясно. Не могу тебя за это осудить. Но если ты хочешь, чтобы я попыталась предотвратить что бы то ни было, мне потребуется больше информации.
Она снимает с шеи часы на длинной серебряной цепочке и, взглянув на время, протягивает руку вперед. Часы покачиваются на уровне глаз Поппет.
– Прошу тебя, Поппет, – говорит Селия. – Для этого тебе не нужны звезды. Просто сосредоточься. Даже если ты очень этого боишься.
Сперва Поппет хмуро глядит на нее, но потом переводит взгляд на блестящие серебряные часы, покачивающиеся перед носом.
Она прищуривается, вглядываясь в блики на выпуклой поверхности часов, а затем ее взгляд проваливается в бесконечное пространство, за пределы поезда.