– Мое состязание закончилось восемьдесят три года, шесть месяцев и двадцать один день тому назад. В день цветения сакуры.
Она замолкает, чтобы сделать очередную затяжку.
– Наши наставники не понимают, каково это, – продолжает Тсукико. – Быть связанным с кем-то подобными узами. Они такие старые, что разучились чувствовать и давно забыли, что значит жить и дышать полной грудью. Им кажется, это так просто – взять и стравить двух людей. А это не так. Вся твоя жизнь внезапно начинает зависеть от кого-то еще, он меняет все твое естество, становится нужным тебе, как воздух. А они все думают, что победитель сможет жить как ни в чем не бывало. Это как разделить близнецов Мюррей и ждать, что им будет все равно. Они не умрут, конечно, но заполнить образовавшуюся пустоту уже не смогут. Ты ведь любишь Селию, верно?
– Больше всего на свете, – признается Марко.
Тсукико сочувственно кивает.
– Мою соперницу звали Хината, – продолжает она. – Ее кожа пахла имбирем и сливками. Я тоже любила ее больше всего на свете. В день цветения сакуры она сожгла себя заживо. Сотворила в воздухе огненный столп и вошла в него, как в воду.
– Мне очень жаль, – говорит Марко.
– Мне тоже, – грустно улыбается Тсукико. – Именно так собирается поступить мисс Боуэн. Позволить тебе победить.
– Я знаю.
– Я никому не пожелаю этой боли. Стать победителем. Хинату он бы привел в восторг, – говорит она, когда они подходят к факелу. Несмотря на усиливающийся дождь, пламя пылает так же ярко, как всегда. – Она любила огонь. Моей же стихией была вода. Когда-то.
Она протягивает руку и смотрит, как капли исчезают, не успев соприкоснуться с ее кожей.
– Тебе доводилось слышать предание о волшебнике, заключенном в дерево? – спрашивает она.
– Легенда о Мерлине? – уточняет Марко. – Я знаю несколько вариантов.
– Их множество, – кивает Тсукико. – Древние легенды столько раз передаются из уст в уста, что неизбежно обрастают новыми подробностями. Каждый рассказчик оставляет свой след, и порой первоначальная история может измениться до неузнаваемости. Впрочем, нам важна как раз первоначальная история.
Дождь продолжает усиливаться, и Тсукико приходится говорить под дробный перестук капель.
– В некоторых версиях фигурирует пещера, но мне нравится вариант с деревом. Он кажется мне наиболее романтичным.
Зажав изящными пальцами все еще дымящуюся сигарету, она вынимает ее из мундштука.
– И хотя здесь есть несколько подходящих деревьев, – говорит она, – лучше факела ничего не придумать.
Марко переводит взгляд на огонь. В ослепительно белом сиянии капли дождя сверкают, словно снежинки.