– Трое на одного, – ухмыльнулся Борщевский. – Нормальный расклад, Григорьич. Фронтовой. Помнишь, как в сорок третьем под Бурлуком…
– Отставить воспоминания. – Ладонь Гонты легонько хлопнула по столу. – Вопросы еще будут?
– Ты про обеспечение говорил, командир, – напомнил Соболь.
– Все в мотоцикле. Ну, в коляске то есть. Неучтенного оружия навалом, конфискуем скорее, чем успеваем оформлять. Автоматы, пистолеты, револьверы, даже гранаты есть. Все боевое. Пошли вооружаться?
– Хоп!
Хлопнув от нетерпения в ладоши, Соболь вскочил первым и быстро вышел из дома во двор. Поднялись и Гонта с Борщевским, двинулись за ним. Но у дверей Иван неожиданно остановился, несильно сжал Дмитрию локоть.
– Погоди. Два слова еще.
Ожидая чего-то подобного в свете недавних разговоров, внутренне даже угадывая, что хочет сказать Борщевский, майор обернулся. Глаза встретились.
– Ну?
– Пашке знать не обязательно. Ты послушай. Я и дальше уверен: товарищ Сталин ничего не знает. Руководителя просто не информируют обо всех безобразиях в стране. Она большая, наш Бахмач на карте – тьфу. У Соболя свои счеты с МГБ, он в университете учился, математику знает. Думает иначе. Не будь здесь Павла, я бы разговаривать с тобой не стал, веришь?
– Верю. – Ответ прозвучал так же искренне, как и сказанное.
– Если бы и стал, то лишь для того, чтобы потом сесть и написать в Кремль, лично товарищу Сталину, какие дела Берия творит за его спиной. Тебе не с руки – мне сподручно. И не думай – Анна, все наши дела сюда никак не касаются. Наоборот, расписал бы я в письме своем обстоятельно, как начальник УМГБ по приказу Берии давит на тебя, фронтовика, героя войны, гвардейца. Вступился бы ради Анны. Ей же спокойнее, если у тебя нету неприятностей.
– Спасибо, Ваня.
– На здоровье. Мне надо, Митя, чтобы ты знал: не за тебя я сейчас с Соболем вдвоем на твое задание пойду. Ржавый пацанов положил на станции, зеленых совсем. Только служить начинали, на войну опоздали, видал я такую детвору. А государственная безопасность на маршала Жукова капканы ставит. Тоже, считай, на армию. Не Жуков голодом мое село заморил, Митя. Там не бойцы Красной Армии в оцеплении стояли, абы люди не выползали за околицы. Товарищу Сталину донесли про неурожай, сами здесь свои порядки наводили… гады… Главное: я офицер, кадровый. Берия открыл охоту на Жукова – выходит, на всех военных. Согласен?
– За честность еще раз спасибо, Иван.
– Ради бога. Так что не за тебя иду, Григорьич. За себя.
Отпустив локоть майора, Борщевский зачем-то провел ладонью по бритому черепу. Шагнул через порог, что-то вспомнил, повернулся, добавил: