Жукова в дерьме? Молчишь? Правильно делаешь. Извини, Аня, за резкость. Я только хочу, чтобы Иван отбросил любые иллюзии. И тебя ими тоже не кормил.
Хоть комната была жарко натоплена, Анну бил легкий озноб. Зябко поведя плечами, она плотнее закуталась в платок, сказала негромко, слабым, но отнюдь не плаксивым голосом:
– Мужчины, вы бы помирились.
– Мы не ссоримся, – успокоил ее Борщевский, недовольно глянув на Павла. – Выход найти хотим.
– Ничего мы пока не ищем! – отмахнулся Соболь, словно отбрасывая прочь слова друга. – Хватит же, Ванька, дурить себя и других! Ладно, ты думаешь, командира подержат и выпустят. Хотелось бы, согласен. Но давай успокоимся, все вместе. И впрямь наморщим умы. Годится?
– Добро, – принял Иван. – Есть идеи у тебя, может быть?
– Они появятся, когда поймем, за что его взяли. – Теперь Соболь выровнял дыхание, говорил уже спокойнее. – Аня, ему при аресте предъявили что-то?
– Нет. Я бы сказала. Пришли, велели сдать оружие, собираться. Митя даже не спросил, в чем дело. Шепнул, чтобы Ваня… – легкая заминка, – то есть… оба вы чтоб осторожнее держались.
– Выходит, нам сперва нужно выяснить, чего ему шьют. И аж потом думать, в каком направлении вести действия, – подытожил Павел, добавив: – Как дважды два.
– Валяй, сходи к Аникееву, – хмыкнул Борщевский. – Он тебе все расскажет.
– Не городи огородов, Ваня. Командир, кстати, прав – нам с тобой рядом с этой историей лучше явно не светиться.
– А рядом со мной? – вырвалось у Анны, которой, видать, не улыбалось сейчас оставаться одной, пусть того требуют конспирация и элементные меры безопасности.
– Тут все пучком, – поспешил успокоить Борщевский. – О наших отношениях с твоим мужем знает, считай, вся милицейская управа. Да и для соседей не секрет, других знакомых. Вот хоть тетя Вера подтвердит. Так что если мы с Павлом станем тереться у тебя дома, дополнительного внимания не привлечем. Соболя тоже в милиции видели, как он с Митей обнимался. Здесь партизанщина не нужна.
– Согласен, – кивнул Павел. – Вот первая по-настоящему здоровая мысль, услышанная от тебя, Ванька. Насчет же обвинений мыслю просто. Анна – жена. Она имеет полное право принести своему Гонте передачу. Учитывая, что он не человек с улицы, а, на секундочку, начальник милиции, есть шанс получить личную свиданку. Там-то Анна и спросит, что предъявили. Вот ситуация частично и прояснится.
– Сам же мог додуматься, – проворчал Борщевский, имея в виду себя. – Аня, он дело предлагает. Ни у кого из нас такой номер не пройдет. У тебя должно получиться.
– Я и без того собиралась к Мите пробиваться! – подхватила Анна.