– О чем? Кто тебя послушает, майор?
– А тут не сомневайся. – Борщевский чуть выдвинулся вперед. – Гришку Ржавого или уже залапали, или вот-вот возьмут. Вычислили мы его, Григорьич.
– Ай да подарок!
Гонта искренне обрадовался. Теперь вообще все менялось. И неожиданно даже для самих себя трое бывших разведчиков получили возможность диктовать офицерам МГБ свои условия.
– Потрошили?
– Павло занимается. – Теперь у Ивана вырвалось, но тут же успокоил себя – имя не редкое.
– Ну тогда, товарищ подполковник, у нас у всех появился шанс.
– У всех? – съязвил Коваль.
– Ни мне, ни Ивану под суд неохота. Тем более за чужое. И умирать. На фронте не хотелось, но война – она ведь за Родину. С какого боку ни глянь. Когда узнаем, где Ржавский спрятал груз, я лично передам его майору Лужину. Гарантия – его никак не свяжут с маршалом Жуковым. И такую гарантию, подполковник, выдашь нам ты.
– Прямо как в сказке, майор.
– Не понял…
– Чем дальше, тем забавнее. Гарантию тебе…
– Нам, – уточнил Гонта. – Если что-то касается меня, то я хочу выйти отсюда согласно соответствующему постановлению. И ты, товарищ начальник, мне его выпишешь. За своей подписью. Потом составишь рапорт. На имя Жукова Георгия Константиновича. Там изложишь все детали провокации, к которой МГБ и персонально Берия привлекли тебя. Преданного Родине, партии, лично товарищу Сталину офицера. Если ты или УМГБ дадут ход хоть какому-то делу против меня, моей семьи или Ивана Борщевского, рапорт уйдет адресату. Жуков его получит. Как мыслишь, долго после его прочтения маршалом ты проживешь? Рапорт за твоей подписью непременно увидит Берия. Сам застрелишься или, как тут уже не раз звучало, подождешь приговора?
Иван закашлялся.
– Простыл? – Как раз это майора сейчас интересовало меньше всего, и ему совсем не было стыдно.
– Смешно.
– То есть?
– Думаем с тобой одинаково. Какое – чуть не сделали так же совсем недавно.
Острый взгляд Коваля тем временем перескакивал с Дмитрия на Ивана и обратно. Гонта засек движение, но виду не подал.
– Ты о чем?
– Потом расскажу. И вот еще… Мы ведь так и думали, Григорьич. Груз на тебя поменять. Детали надо было додумать. Так вот, додумывать нечего. Оно само собой как-то сложилось.
– Сменять трофей на командира. – Теперь Гонта не вымучивал улыбку, даже боль куда-то отступила. – Махнем не глядя, разве нет?
– Вроде того.
– Самое то, Иван. Слово за товарищем подполковником теперь. Бумаги напишем, уважаемый?
– Если нет? Как тогда? У вас есть план на такой случай?
Несколько следующих секунд потянулись очень долго. Гонте вдруг показалось: они говорили быстрее, чем тянулось молчание, во время которого они с Ковалем скрестили взгляды, словно острые шпаги.