— Что хуже, — задал он ей вопрос, стараясь закончить автобиографическую часть их лодочного катания на шутливой ноте, — быть несчастным и холостым или несчастливо женатым? Я чувствовал себя несчастным, я пережил печаль и считаю, что плохо и то, и другое. — Он искоса взглянул на Грейс. — Ничего смешного, да?
— Ничего смешного, — отозвалась она. — А вы что, считаете, что счастье вообще невозможно?
— Исходя из собственного опыта, да. Просто время от времени выпадают хорошие моменты. Как сейчас. Думаю, что в этом на самом деле и заключается счастье — когда выпадают хорошие моменты.
— Я верю в нечто гораздо большее.
— Откуда вам знать?
Она старалась не смотреть на Формана.
— Почему вы вечно обороняетесь?
— Валяйте дальше!
— Вот все эти шуточки. Вы все время кого-то цитируете, вместо того чтобы сказать, что думаете именно вы. У меня в отношении вас сложилось чувство…
— Чувство, — оборвал он ее. — Как это типично для женщины, да простят меня феминистки.
— Мой отец с вами бы согласился. Он также не одобрял образованных женщин. Не одобрял любое чтение.
— И?
— И я, тем не менее, читала, больше, чем это могло бы понравиться моему отцу. В колледже я выбрала курс по литературе. — Она усмехнулась. — Моим преподавателем был мистер Линвуд. Он часто повторял: «Последние десять лет я каждый год для поднятия духа перечитываю “Моби Дика”».
— Его непросто одолеть.
— О, мистер Линвуд читал быстро. И работал тоже. Однажды летом у него была интрижка с Морин Бреннан. А наш женский колледж был католическим. Родители Морин перевели ее в Уэллсли. Мистер Линвуд закрутил с Джоанн Фурилло. Слухи о его внеклассной работе достигли вечно бдительных сестер-монахинь, и мистера Линвуда попросили перейти в другую альма-матер.
— Мистер Линвуд был очень способным человеком.
— Расскажите мне лучше о вашем романе, — сказала она, отчаянно стараясь не улыбнуться.
— Нет никакого романа. Просто несколько набросков.
— Вы его закончите?
— Наверное, у меня не хватает смелости.
— Посмотреть на себя самого?
— Леди, вы играете грубо.
— Простите.
Он дотронулся до ее руки.
— Я не юнец, который только что начинает жизнь. Этот фильм даст мне возможность либо высказаться, либо заткнуться. И это необходимо, правда.
— Как Харри Бристол?
— Я не Бристол.
— Да, но разве он не высказался, разве он не организовал все это сам? Никто не приглашал его делать кино, он просто его делает.
— Эй! Ура Харри.
«Это был удар ниже пояса, — осознала Грейс, — пусть даже и необходимый. Тем не менее, пока достаточно». Она не хотела потерять его.
— Рассказать вам еще о Чинчауа? — спросила она с деланной веселостью.