— В Мехико-Сити без остановок, — объявил Форман, когда путешественник автостопом, нескладно и расхлябанно шагая, приблизился к его машине.
— Мой счастливый день, — отозвался высокий юноша, протискиваясь на сиденье рядом с Форманом.
«Фольцваген» рванулся вперед, и Форман сосредоточился на дороге. Там, наверху, была та часть Акапулько, которая никогда не вторгалась в мир роскошных отелей и безупречных пляжей этого курорта. Здесь жили бедные, жили в деревянных лачугах с крышами из гофрированного картона.
Скоро они покинули этот район и, следуя изгибам дороги, стали спускаться по восточному склону, мимо лоточников, торгующих зелеными кокосовыми орехами. Акапулько остался позади. Попутчик на сиденье зашевелился.
— Вы не помните меня, — нарушил он молчание.
Форман посмотрел на него. Худощавый молодой человек со спокойным, треугольной формы лицом, смутно знакомым.
— Чарльз Гэвин, — сказал юноша. Он улыбнулся. — Волосы, вот что изменилось.
— Что заставило тебя постричься?
— Я не стригся, меня постригли. Легавые, в Оахаке. Странно, но в каком-то смысле я даже рад, словно это освободило меня. Ну, вроде бы как освободило, — поправился он, внимательнее вглядываясь в Формана. — Эй, да у вас разбито лицо, кто-то вас здорово обработал…
Форман кивнул.
— Последние четыре дня. Пил, как заведенный, искал себе неприятностей на голову. Где-то в этом процессе один парень приложился к моему лицу своим кулаком. Кулак победил.
— Я тоже решил, что в последнее время был полнейшим тупицей.
— Добро пожаловать в наш общий клуб. И что привело тебя к порогу мудрости?
— Один странный мужик, которого я встретил. Он был больше самим собой, чем все, которых я знал.
— И он дал тебе кое-какие ответы?
— По правде сказать, нет. Он только связал меня со мной. Я, по крайней мере, начал думать сам, стал пробовать размышлять над некоторыми вещами. Раньше я считал, что мир изменится только потому, что я этого хочу. Что мой отец станет другим потому, что я так желаю. Страшная чушь, правда? А когда этого не произошло, я разозлился и сбежал. Вообще, мне кажется, ничего не будет меняться для меня, если я сам не заставлю это измениться. Если не буду работать, чтобы это изменилось. Так что, как видите, вот… дошел пока до этого.
— Это достаточно крутой ответ.
— Ага, наверное, да.
— И что собираешься делать теперь? Присоединиться к нашему, стариковскому «истэблишменту»?
— Ни за что. Но я собираюсь попробовать найти способ, чтобы заставить его работать немного лучше.
— И как же?
— Ну, для начала, я вернусь в школу. — Потом Чарльз добавил, слегка застенчиво: — Я даже решил позволить своему старику меня финансировать. Ему нравится эта мысль. Он хочет верить, что я пошел по правильной дороге и, в конце концов, приду на его сторону. А мне кажется, я всегда буду по другую сторону… но, может быть, я пойму, кто я есть на самом деле, что внутри меня… если, конечно, там что-то есть.