— Когда появилась дорога, — говорил Лео, — некоторые из самых ушлых мексиканцев стали приглашать к себе гостей. Но первый настоящий отель был построен только через семь лет. Прощай, неиспорченность и невинность! Здравствуй, доллар янки!
— Но разве он не помог этим людям? Разве они не начали больше зарабатывать, лучше жить? — спросила Шелли.
— Ух ты! — воскликнул Лео. — Ты это без балды?
— Веди себя вежливо, — мягко попросил Форман.
— Посмотрите на это место, — продолжил Лео. — Все запружено туристами. Тратятся целые состояния. Но деньги идут к деньгам. Кругом одни дельцы. Люди берут, только берут. Никто не получает удовольствия, никто не наслаждается, никто не расслабляется. Нет никакой любви. А платная дорога завершила начатое, — заключил он.
— Когда это было?
— Что-то около 1950, и раз, готово — второй Кони-Айленд[52] в Мексике!
— Если бы я думала, как вы, — сказала Шелли, — ни за что не приехала бы сюда.
— Может и так, — согласился Лео, снова обращая свои водянистые глаза на Шелли. — Вне этого мира меня нет. Никакой погони за прибылью, никакой боли, просто наслаждение красотой дня, вот и все. Я с людьми, настоящими людьми, все мы одно большое племя. Мы любим…
— Прошу прощения, — перебила его Шелли.
Лео погладил волосенки на подбородке и всем своим видом продемонстрировал непоколебимое пренебрежение.
— А мы можем встретиться с некоторыми из ваших друзей? — снова заговорила Шелли.
— Масло и вода, — нараспев протянул Лео. — Масло и вода.
— Это означает, — пояснил Форман, — что Лео сноб. Мы недостаточно хороши для того, чтобы смешаться с этими его любящими друзьями.
Лео открыл рот, собираясь что-то сказать, потом захлопнул его и уставился в пространство.
— Веселей, — подбодрил его Форман. — Ты не можешь лишить мир своей истинной, любящей натуры. — Бледная кожа еще больше обтянула его лицо и, казалось, отсвечивала. — Ладно, давайте валить отсюда. Веди нас, благородный Лео…
Потом был ночной клуб, который словно вгрызся в винный погреб какого-то частного дома. Толстые каменные стены, высокие своды, низкие ложа и «марьячис»[53], поющие романтические латинские песни, — вот достопримечательности этого заведения. Американцы потягивали бренди, и Форман чувствовал, как в нем растет нетерпение.
— Стоит только завернуть за угол и все марьячис в Мексике твои. Давай-ка лучше займемся этим в следующий раз, Лео…
Двадцатиминутная поездка на такси привела их в дальний конец Костеры, на дискотеку. Форман переключился на скотч. Он наблюдал за танцующими и воображал себя находящимся где-нибудь в Нью-Йорке, или в Чикаго, или в Сан-Франциско. Усиленный аппаратурой, рок бился и пульсировал внутри самого черепа, и Форман попробовал отключиться от музыки. Безуспешно. Он заказал еще порцию.