Придя к такому решению, эта негодница Рохини встала и снова, как бабочка на огонь, устремилась к Гобиндолалу. «О владыка мира, о ты, защитник бедных и покинутых, — мысленно взывала она, — я так несчастна, так одинока, спаси меня, погаси жгучее пламя моей любви, не мучай бедную женщину. Видеть его для меня и невыносимая мука, и бесконечное счастье. Я вдова, я потеряла все: касту, счастье, цель в жизни. Что же у меня осталось и что мне беречь, господин мой? О Дурга, о Кали, о ты, всемогущий Вишну, помогите мне, укрепите мой разум! Нет у меня больше сил жить в такой муке!»
Но ее горячее от любви сердце не желало останавливаться, оно билось по-прежнему. Наум ей приходили всякие мысли. То она думала отравиться. То ей хотелось кинуться к ногам Гобиндолала и во всем открыться ему, то она решалась уйти куда глаза глядят или утопиться в пруду Баруни. Минутами она была готова навлечь вечный позор на свою голову и бежать вместе с Гобиндолалом.
В таком состоянии, вся в слезах, Рохини снова предстала перед Гобиндолалом.
— Что случилось? — спросил он. — Ведь уже решено, что ты едешь в Калькутту?
— Нет.
— Почему? Ты ведь только что была согласна.
— Не могу я уехать.
— Конечно, я не вправе приказывать, но лучше бы тебе уехать.
— Для кого лучше? — вырвалось у Рохини.
Гобиндолал опустил голову. Он не посмел сказать то, что думал.
Сдерживая рыдания, Рохини повернулась и пошла к дому. Гобиндолал задумался. Он был взволнован до глубины души. В это время к нему подбежала Бхомра.
— О чем ты думаешь?
— Отгадай.
— О том, какая я у тебя черная.
Гобиндолал досадливо отмахнулся.
— Что такое? — воскликнула Бхомра, притворяясь рассерженной. — Ты думаешь не обо мне? О ком же еще ты смеешь думать?
— Будто ты одна на свете! Я о другом человеке думаю.
Тогда Бхомра обвила руками его шею и, целуя, шепнула нежно и лукаво:
— Ну-ка, скажи, кто этот другой человек?
— Зачем тебе знать?
— Ну скажи, пожалуйста!
— Ты рассердишься.
— Ну и пусть рассержусь, а ты все равно скажи.
— Ступай посмотри, все ли поужинали.
— Сейчас, только скажи, кто этот человек.
— Вот пристала! Ну хорошо, я думаю о Рохини.
— Почему?
— Откуда я знаю!
— Знаешь. Говори почему!
— Разве нельзя просто так думать о человеке?
— Нет. Думают только о тех, кого любят. Я, например, думаю о тебе, а ты должен думать обо мне.
— Значит, я люблю Рохини.
— Глупости. Ты должен любить только меня, меня одну. Почему ты любишь Рохини?
— Скажи, вдовам можно есть рыбу? — вместо ответа спросил Гобиндолал.
— Нет.
— Вот видишь! Почему же мать Тарини ест рыбу?
— Ну, она бессовестная, поэтому и делает то, чего нельзя.