Подъем оказался сложным. В темноте на горы наползал змеиный туман. Еще одна вспышка озарила воздух, и через три часа Синтат вошел в люковую пещеру. Навстречу ему распрямилось бесконечно длинное тело с маленькой головой. Это и был Арахнофаг.
– Славной доли! Я – посланец последней Цитадели.
– Горькой участи! Я – последний человек.
Вокруг них попискивали усатые карлики в рясах. Их глазки недобро светились.
– Мы будем говорить? – спросил Синтат, видя, как паукоед рассматривает его.
– О чем?
– О союзе и помощи.
Арахнофаг отвернулся. Сквозь белую кожу высокого подбрюшья, изборожденного шрамами, виднелась жесткая копьевидная роговая поросль. «Династийный», – понял Синтат.
– Почему ты называешь себя последним из людей?
– Потому что людей больше нет.
– Ты не считаешь нас принадлежностью вида?
– У вас нет матерей. Вы – слепки прошлого. Вы – дети машин.
– Ты же знаешь, что обеспечить всю популяцию в небе над планетой было нельзя, но мы сумели выстроить цитадели, сумели выжить. А ты? Посмотри на себя. Ты наполовину паук.
– Я человек, – открылись широко посаженные глаза. – Вы ушли от борьбы, а моя династия противостояла стихии в течение шестисот лет!
– Ты называешь пауков стихией? От того, что ты с ними… делаешь… у вас наступил симбиоз. Посмотри на себя. Сравни себя со мной.
– Ты слишком сложно одет.
– Но ты можешь видеть хотя бы пропорции… Я не могу раздеваться на поверхности…
– И не нужно. Я помню… Две руки, две ноги, два глаза… Отец разучивал со мной эту считалку.
– Научи нас жить на планете заново, дай нам такую же реакцию, как у тебя, такую же силу приспособляться к обстоятельствам. Наши силы в небе на исходе, мы хотим земли.
– Хотите крысиной участи?
– Человеческой.
– Ты голоден?
– Хочешь предложить мне паука?
– Сначала его нужно поймать. Идем.
Синтат вышел в ветер, гремя чешуей. Кокон сдулся и потерял конфигурацию. Навигационная башня Цитадели молчала. Арахнофаг пропал. Синтату стало холодно и безразлично то, что произойдет.
Послышался зудящий звук. Словно кто-то быстро проводил тонким пластиком по толстому. Утих. Снова послышался и смолк надолго.
Над утесом, венчавшим вход в пещеру, загорелся огонь. В бликах заплясали склоны. Сверху к ногам Синтата упал камешек. Он медленно поднял голову. На скалу вполз Паук. Его черные лапы обнимали камень. Он ждал. Синтат видел, будто в учебном фильме, как припадает его брюхо к земле, оставляя липкую родильную пелену.
Самка.
Заметила.
Бежать уже нельзя, вход далеко.
Паучиха перемахнула завал и подняла передние ноги, словно обрисовывая ими контуры жертвы. Хелицеры раздвинулись и сдвинулись. Сейчас будет бросок, понял Синтат.