Бедняги вошли в кабинет, где от доброго огня немного ожили. Полковник велел жандармам пока проветриться, что вызвало смех Мьерка. Оба сообщника стали разглядывать мальчишек, довольно долго. Я говорю мальчишек, потому что они и были ими, еще совсем недавно. Один, Морис Рифолон, двадцати двух лет, родившийся в Мелене, проживавший в 20-м округе Парижа на улице Амандье, 15, был рабочим-печатником. Другой, Ян Ле Флок, двадцати лет, родившийся в Плугазене, бретонской деревне, которую до войны никогда не покидал, – работником на ферме.
«Что меня поразило, – рассказывал мне позже, гораздо позже, мэр, – так это разница между ними. Маленький бретонец стоял, опустив голову. Видно было, что он едва жив от страха. А другой, рабочий, смотрел нам прямо в глаза, не с улыбкой, но почти. Можно было подумать, что ему плевать на нас. Или на все плевать».
Первый залп сделал полковник:
– Знаете, почему вы здесь?
Рифолон меряет его взглядом и не отвечает. Маленький бретонец слегка приподнимает голову, бормочет:
– Потому что мы ушли, господин полковник, спасали свою шкуру…
Тут в игру вступает Мьерк:
– А может, потому что вы убийцы?
Маленький бретонец таращит глаза. В противоположность ему другой, Рифолон, небрежно бросает:
– Конечно, убийцы. Для этого нас и призвали, чтобы убивать противников, которые похожи на нас, как братья, и чтобы они убивали нас. Это такие, как вы, нам приказали…
Маленький бретонец паникует:
– Откуда мне знать, убил я кого-то или нет, может, промахнулся, плохо видать, а я стрелять не умею, даже капрал надо мной издевается, «Ле Флок, – говорит, – ты бы и по корове в коридоре промазал!», так что наверняка не знаю, может, я и не убил никого!
Полковник подходит к ним. Затягивается поглубже сигарой. И выдыхает дым прямо им в лицо. Коротышка кашляет. Другой даже не морщится.
– Вы девочку убили, десятилетнюю девочку…
Коротышка аж взвился.
– Что? Что? Что? – повторяет он по меньшей мере раз двадцать, подскакивая на месте и извиваясь, будто его поджаривают. Печатник по-прежнему спокойно улыбается. Тогда судья обращается к нему:
– Кажется, вы не удивлены?
Тот не торопится ответить, сначала меряет Мьерка и полковника взглядом с головы до ног. Мэр мне сказал: «Можно было подумать, будто он прикидывает их вес на глазок, и это его забавляет!»
Наконец, ответил:
– Я уже ничему не удивляюсь. Если бы вы видели то, что я видел месяцами, вы бы знали, что может случиться что угодно.
Миленькая фраза, верно? И кончик носа у судьи начинает багроветь. Он рявкает:
– Так вы отрицаете?
– Я признаю, – отвечает тот спокойно.