– Что?! – вопит коротышка, хватая за ворот своего приятеля. – Ты с ума сошел, что ты болтаешь?! Не слушайте его, я его не знаю, мы вместе только со вчерашнего вечера! Я не знаю, что он со мной сделал, гад, зачем ты это делаешь, скажи им, да скажи же им!
Мьерк заставляет его умолкнуть, оттолкнув в угол кабинета с таким видом, будто говорит: «С тобой позже разберемся», и поворачивается к первому.
– Значит, признаешь?
– Все что угодно… – говорит тот, по-прежнему спокойно.
– Насчет малышки?
– Да, это я. Я ее убил. Увидел и пошел за ней. Ударил ножом в спину, три раза.
– Нет, ты ее задушил.
– Да, верно, задушил, вот этими руками, вы правы, у меня не было ножа.
– На берегу маленького канала.
– Точно.
– И бросил ее в воду.
– Да.
– Почему ты это сделал?
– Потому что мне захотелось…
– Изнасиловать ее?
– Да.
– Но она не была изнасилована.
– Я не успел. Услышал какой-то шум. И убежал.
Реплики текли, как в театре, – так мэр сказал.
Рабочий стоит прямо, говорит четко. Судья пьет молочную сыворотку. Можно подумать, что сцена отрепетирована и выверена до мелочей. Маленький бретонец плачет, его лицо перемазано соплями, плечи трясутся, он беспрерывно качает головой. Мациев окутывает себя дымом сигары.
Судья говорит мэру:
– Вы свидетельствуете его признания?
Какой из мэра свидетель, ему явно не по себе. Он понимает, что рабочий издевается над судьей. Понимает, что Мьерк тоже это понимает. И, в довершение всего, понимает, что судье тоже на это плевать. Он получит то, чего хочет: признания.
– Ну… можно ли тут по-настоящему говорить о признаниях… – отваживается мэр.
В игру вступает полковник:
– У вас ведь есть уши, господин мэр, да и голова на плечах. Так что вы слышали и поняли.
– Может, желаете сами вести расследование? – намекает судья.
Мэр умолкает.
Маленький бретонец все еще плачет. Другой держится прямо, как столб. Улыбается. Он уже далеко отсюда. В любом случае уже все рассчитано: дезертир – расстреляют. Убийца – казнят. При любом раскладе – фьюить! Всем привет! Единственное, чего он хочет, чтобы поскорее. И это все. А потому плевать ему на весь мир. Браво.
Мьерк позвал охрану, и печатника отвели в тесный чуланчик для метел на втором этаже и заперли. А перед дверью закутка поставили жандарма.
Судья и полковник решили сделать перерыв и дали понять мэру, что позовут его, когда он им понадобится. Другой жандарм отвел хнычущего бретонца в подвал, а поскольку подвал не запирался на ключ, на пленного надели наручники и велели сидеть на полу. Остаток взвода по приказу Мьерка вернулся на место преступления, чтобы прочесать местность частым гребнем.