— «О чем я думаю? — мелькнуло в голове. — Он же меня сейчас придушит, или что еще хуже — изнасилует, а я о каком-то масле думаю… Тающем на горячем блине, расплывающемся желтом куске масла, издающим нежный сливочный аромат, щекочущий ноздри…»
— Ты чего, зависла, что ли? — откуда-то со стороны донесся голос Муси, и меня еще раз хорошенько встряхнули. — Шевели поршнями красотка в сторону постельки, будешь дядю Лешу ублажать. Он тебя научит, что к чему, опыт у него о-го-го какой, тебе и не снилось.
— Леш, да что с тобой такое? — проблеяла я, послушно двигаясь в сторону спальни, не думая о том, зачем туда иду. — Ты же не такой… Ты веселый, добрый и…
— Ну что же, тогда давай снова познакомимся, хотя, секс с незнакомцем, что может быть прекрасней? — издевался Леха, подталкивая меня, чтобы шагала побыстрее, как видно, ему не терпелось… — А ты привыкла к доброму клоуну Мусе, да? Чтобы он тебя развлекал, комплиманы отпускал, цветочки таскал, ночевал под окнами и все задарма, безвозмездно, да? Да ты же с самого начала знала, что я хочу тебя трахнуть! Чего сразу не отшила, а, динамистка?
Я могла бы ему напомнить, как давным-давно, в категоричной форме ему было сказано, что никогда не лягу с ним в одну постель. Как неоднократно говорила, что он не в моем вкусе, и как посылала его далеко и надолго, особенно после того, как он пьяным притащился ко мне под дверь и заблевал коврик для ног. Только полный идиот не понял бы, что он тут совершенно ни к чему, и что ему ничего не светит, но он, как видимо, относился к мужчинам, считающим, что если девушка говорит «нет», значит, она говорит «да» и просто хочет чтобы ее поуговаривали. Но объяснять все это было бесполезно, он бы меня не услышал, а если бы и услышал, то только бы разъярился еще больше. Кроме того, мне не нравились его глаза. Когда он смотрел мне в лицо, в них было что-то… Нет, скорее, наоборот — в них ничего не было. Они становились абсолютно пустыми, лишенными всякого выражения. Опять я думаю не о том… Господи, сколько дурацких мыслей успело промелькнуть в моей бестолковой голове, пока мы прошли эти несчастные три метра, отделяющие меня от кровати, которой предстояло стать моим эшафотом…
Совершенно очевидно, что с Мусей происходило что-то непонятное. Он был словно… не в себе. Я присела на край кровати, на секунду забыв, зачем здесь нахожусь. Конечно, я не психолог, и тем более, не психиатр, но… Перед глазами мелькали картинки, состоящие из бесконечной череды Лехиных лиц. Вот он умильно улыбается в ответ на мою похвалу в адрес его увеличившихся за последнее время мышц. Вот он орет, брызгая слюной, узнав, какое прозвище мы ему дали, и требует, чтобы немедленно принесли ему извинения, стоя на коленях. Не получив требуемого, он исчезает из моей жизни на год. Впрочем, не совсем — он периодически звонил, проверяя, не нашла ли я себе кого, и в порядке ли его собственность, как он говорил. Что меня невероятно смешило, до недавних пор… Вот он что-то рассказывает, но вдруг останавливается и застывает, слепым взглядом нагоняя на меня страх. Несколько минут мы с Танькой окликаем его и пытаемся растормошить, мелькает даже мысль вызвать скорую, а он вдруг глубоко вздыхает, и как ни в чем не бывало, продолжает историю с того места на котором остановился.