* * *
Стол ломился от кушаний, шелковые подушки, на которых возлежало семейство, были мягки словно пух.
— Так что же ты хотел сказать нам, сын?
— Отец, мать… Я хотел сказать вам, наверно, самое важное в своей жизни. Я люблю Клавдию и собираюсь взять ее в жены. Примете ли вы ее как дочь в нашу семью?
— Как мы можем быь против, если ты полюбил и выбрал себе достойную спутницу жизни? Но я думаю, что об этом лучше все-таки спросить саму Клавдию, — сказала Патриция, пряча улыбку.
Долго ждать не пришлось.
— Моя прекрасная Клавдия! — тут же воскликнул пылкий юноша. — Я люблю тебя всем сердцем! Согласишься ли ты стать моей женой? Я был бы безумно счастлив услышать от тебя «да»…
— И я люблю тебя и пойду за тобой хоть на край света, — тихо отозвалась она, глядя на него полными любви глазами.
— Счастливой может быть лишь семья, которую скрепляет большая любовь, — обняв сына и будущую невестку, произнес Валерий. — Перед величием любви меркнут и становятся мелкими все рассуждения о достойном и принятом. Ибо там, где царит любовь, нет места лжи и зависти, злобе и коварству. Однако часто жизнь заставляет нас измениться, и важно сохранить в себе чистые чувства и чистую душу.
— Надеюсь, мои милые, вы будете очень счастливы, — добавила Патриция, — а нам с отцом останется только гордиться вами и терпеливо ждать встречи. А теперь вам нужно отдохнуть, так как впереди еще очень много дел, связанных с подготовкой к свадьбе. Мы будем безмерно рады, когда вы соединитесь в браке. Мы видим, что вы любите друг друга всем сердцем.
Губы Клавдии дрожали, а прекрасные глаза были полны слез. Понтий обнял ее и нежно поцеловал в губы, прошептав:
— Ничто не заставит меня отказаться от тебя, возлюбленная моя. Жизнь моя принадлежит тебе, и даже в смерти я буду рядом с тобой.
Руки их переплелись. Маленькая ладонь Клавдии легла в сильную, привыкшую к тяжелому мечу руку Понтия.
Теперь они были навсегда вместе.
Клавдия Прокула и будущий великий прокуратор Иудеи Понтий Пилат.