Атмосфера в ресторане была располагающей, список вин – ограниченным, но хорошо подобранным, а клиентам не нравилось, когда на них глазеют посторонние люди. «Хаймиз» был одним из самых любимых ресторанов Джереми.
– Что случилось? – тихо спросил Чанс, почувствовав мгновенную перемену в Рибе, как только та оглядела зал.
– Джереми любил это место, – не повышая голоса, ответила она.
– Может, пойдем куда-нибудь еще? – предложил Чанс, сжимая ее ладонь обеими руками.
– Нет, – она покачала головой, чувствуя его тепло и скрытую силу. – С того дня в Долине Смерти… мне понемногу становится легче. Я уже могу смотреть на его снимок. Могу вспоминать все, что мы делали вместе, и при этом не плакать. Думаю, я смирилась с тем, что Джереми мертв.
Она взглянула на Чанса:
– Спасибо тебе. Я бежала от жизни, словно ослепнув, пока ты не отыскал меня в дюнах. Еще немного, и я споткнулась бы и сломала шею.
Чанс поднес ее руку к губам. Усы шелковистой щеткой пощекотали ее ладонь.
– Ты обязательно выжила бы. Поверь, ты сильнее, чем думаешь.
Риба слегка улыбнулась. Глаза, сияющие непролитыми слезами, казались еще больше.
– Конечно, – почти всхлипнула она. – Я настоящая кошка и всегда ухитряюсь приземлиться на все четыре лапы. Ты просто застал меня в тот момент, когда я потеряла равновесие.
Появившийся официант проводил Чанса и Рибу к столику. Чанс сел рядом с Рибой, отмахнулся от меню и заказал омары. Потом просмотрел список вин и вопросительно взглянул на Рибу.
– Никаких австралийских вин, – сухо объявил он. – И если у тебя не возникло лучшей идеи, я закрою глаза, ткну наугад в любое белое вино и стану молиться.
– У меня слабость к шардонне, – призналась Риба, быстро пробежав глазами листок, и, в свою очередь, посмотрела на Чанса из-под густых темно-каштановых ресниц. – Но, может, ты предпочитаешь что-нибудь послаще?
От медленно расплывшейся по его лицу улыбки внутри у Рибы мгновенно стало жарко.
– То, чего я на самом деле хочу, нет в списке вин, – тихо протянул он, пожирая ее губы голодными серебристо-зелеными глазами.
– Балверн шардонне, – поспешно велела она официанту, наблюдая как тот изо всех сил старается не улыбаться.
Чанс засмеялся, и звук этого голоса показался ей таким же мягким и бархатистым, как его замшевая рубашка.
– Вопрос номер один, – решительно начала Риба. – Где ты родился и жил в детстве?
– Это два вопроса, – возразил Чанс.
– Где ты жил с самого рождения? – поправилась Риба, торжествующе улыбаясь, поскольку ухитрилась втиснуть оба вопроса в один.
Чанс молча отсалютовал ей, восхищаясь столь молниеносной сообразительностью.