Последняя фраза предназначалась застывшей в центре зала женщине. Та, так и не поднимая глаз от пола, секунду-другую жевала губы, словно собираясь с мыслями. Потом абсолютно бесцветным голосом сказала:
– Мне двадцать два года. Я почти год нелегально ходила на аномальную территорию.
И замолчала. Игорь терпеливо ждал продолжения. Он пытался вспомнить, как часто ему приходилось слышать про женщин-сталкеров? Выходило, что крайне редко. В Зоне правил бал неприкрытый сексизм – сталкеры-мужики не желали ходить в одной связке с женщинами. Считалось, что женщины только отвлекают и мешают работе, они не способны сосредоточиться, а следовательно, находить скрытые ловушки. К тому же, когда в ловушку попадала женщина, это критически сказывалось на моральном духе остального коллектива. Помимо этих причин были еще суеверия и предрассудки. Находились даже такие, кто, встретив женщину в Зоне, остригал ей волосы, бил и прогонял прочь.
Однако что-то подсказывало, что стоявшая перед ними женщина облысела не из-за грубого отношения сталкеров.
– Мне нужны были деньги, – хриплым голосом продолжила рассказ сотрудница Института. – Поэтому я использовала служебные коридоры и ходила за Периметр без защитного снаряжения. Добыла несколько артефактов, продала их. Потом у меня случился выкидыш.
Игорь краем глаза заметил, как качнулась челка Маши, но больше девушка никак не подала виду, что слушает рассказ.
Тем временем женщина продолжила, и голос ее нервно завибрировал, словно ей приходилось бороться с собой.
– Врачи сказали, что я навсегда потеряла способность иметь детей. Сказали, что в организме начались изменения, схожие с синдромом Руффа. У меня выпали волосы и зубы. Я перестала обонять и ощущать вкус еды. Стала роговеть кожа лица. Гинеколог сказал…
– Хватит! – не выдержав, крикнула Маша и вскочила на ноги. – Дядя, прекрати это!
В зале повисла тишина. Женщина покорно стояла, все так же не поднимая глаз. Разуваев внимательно разглядывал племянницу. А Игорь пытался остаться невовлеченным в эти семейные разборки.
– Ирина, вы свободны, – наконец сказал начальник СБ. – Будем считать, что наш с вами вопрос закрыт.
Женщина молча повернулась и вышла вон.
– Мария, присядь. – В голосе Разуваева впервые появилось что-то похожее на родственную теплоту.
Маша не сразу, но подчинилась. Петр Вячеславович одобрительно кивнул и только после этого продолжил:
– Мария, ты знаешь, что я никогда не вру. То, что ты услышала, – правда, и статистика подобных случаев ужасает даже меня. Не веришь мне – сходи в интернат, пообщайся с детьми, чьи гены подверглись воздействию Зоны. Их жизнь далеко не мед, и они бы все отдали за то, чтобы просто стать обычными.