— Верно, — рявкнул Роджер.
— С единственной разницей, — зло произнес режиссер, — что на этот раз освещение было безупречным, ветер дул как надо, и эти двое едва не растопили своей страстью линзы камер.
— Ты что, не видел его лицо, не заметил разницу в росте? — не унимался Роджер.
— Видел только силуэт, лицо — в тени, — не сдавался режиссер. — Ты должен был наклониться и поцеловать Шаннон. Он так и сделал. Я не обязан высчитывать в сантиметрах, насколько он наклонился ниже, чем ты.
— Черт, — прорычал Роджер.
— Вот именно, — буркнул режиссер. — Снимаем еще раз.
С этими словами он повернулся и пошел назад, на ходу отдавая распоряжения в мегафон.
Техники разбежались.
Один из осветителей подошел к режиссеру, указывая на солнце. Оно вот-вот должно было сесть за горизонт.
Тот зло отмахнулся и знаком приказал всем запять свои места.
Холли снова посмотрела на океан, но увидела лишь входящего в воду Роджера. Она бросила взгляд на толпу зевак, приникших к натянутым канатам, глазевших на нее и живо обсуждавших съемку. Среди них не было ни одного высокого, атлетически сложенного мужчины.
Дорожка, ведущая к выстроенному на самой вершине горы отелю, была абсолютно безлюдной.
Холли даже подумала, что все случившееся привиделось ей, своей безудержной тоской она вызвала дух Линка, он явился к ней, но ей оказалось не под силу удержать его. Он лишь разжег в ней пламя страсти. И исчез.
— Проснись, Шаннон! — окликнул ее режиссер. — Я сказал «Мотор»!
Опустошенная, Холли повернулась к воде, ожидая появления из пены нелюбимого человека.
Потянулась изнуряющая вереница дублей, бесконечная как кошмарный сон.
Темный силуэт выходящего из моря мужчины.
Сплетенные руки.
Поцелуй.
Каждый новый дубль с неизменным постоянством был хуже предыдущего. Холли все труднее было справиться с отвращением, тело и душа яростно отвергали прикосновения другого мужчины.
Она хотела быть с Линком.
Только с ним.
Кошмар продолжался. Тепло покидало ее тело быстрее, чем опускалась мгла.
Когда режиссер наконец скомандовал отбой, на горизонте была видна лишь узкая оранжевая полоска.
Дрожа от холода, несмотря на неослабевающую жару, Холли побрела между включенными софитами.
Роджер нагнал ее и пошел рядом, стараясь не прикасаться к ней. Блестящие голубые глаза ловили каждое ее движение. От его взгляда не ускользнуло ни напряжение, ни подавленное выражение лица.
Казалось бы, она должна была выглядеть менее привлекательной в его глазах. Однако он с удивлением отметил, что она по-прежнему хороша, а отчуждение делает ее более загадочной. В сумерках она представлялась ему еще прекрасней.