Алана выскользнула из-под рюкзака и пошла, подобно лунатику, в самый конец тропы.
«Не, здесь ли упал Джек?» — спрашивала она себя.
Она заглянула через край, почувствовала приступ головокружения, но заставила себя взглянуть еще раз.
Нет, это произошло не здесь.
«Где тогда?» — нетерпеливо задавалась вопросом Алана.
Тропа повернула направо, прижимаясь к деревьям. Слева озеро заканчивалось и начинался водопад, озеро, скала и земля падали вниз с края висящей под небом долины.
Алана ощутила тошноту и страх, настолько сильный, что он, казалось, пригвоздил ее к месту.
Озеро. Озеро плещется у самого края огромного пространства, вода вспенивается, с грохотом срывается вниз, отскакивает от скалы… темнота, крики. Она кричит.
Нет, это кричит ветер. На рассвете поднялся ветер, она сотрясалась от дрожи, пока не пришел Джек.
— Ты изменила наконец решение, Джилли? — Она закрыла глаза, ничего не ответила, не сделала ни единого движения: беспомощная, привязанная к камню.
— Все в порядке, малышка. У нас еще много времени.
— Развяжи м-меня. — Голос прозвучал издалека, незнакомый голос, резкий, неприятный, как будто скребли камнем о камень.
— Ты будешь слушать меня, если я тебя развяжу
— Д-да.
— Прекратишь рыдать по этому ублюдку Уинтеру
Молчание.
— Я все слышал Джилли. Прошлой ночью. Многими ночами. Я собираюсь выбить из тебя любовь к Уинтеру, малышка. Я собираюсь приручить тебя, и точка. Когда мы спустимся с этой горы, ты подчинишься мне и будешь ползать передо мной на коленях.
Алана молча слушала, слезы высохли.
Она слушала и понимала, что Джек сошел с ума. Она слушала и осознавала, что умрет на Разбитой Горе, если не прекратит рыдать и не начнет шевелить мозгами.
Мысли работали со сверхъестественной скоростью и ясностью, время замедлилось, она перебирала в уме различные варианты возможностей и вероятностей, анализировала несомненные факты и собственные надежды.
И, наконец, ее осенило: первая блестящая мысль — она должна заставить Джека развязать ее. Вторая — единственным слабым местом Джека была его карьера: он нуждается в ней.
— Если ты еще хоть ненадолго о-оставить меня на этой скале, я з-заболею и не смогу петь.
Джек потрогал руку Аланы. Она была ледяной, это потрясло его. Нахмурив брови, он теребил молнию на своей куртке.
— Ты собираешься слушать меня? — вопрошал он.
— Д-да.
Джек развязал Алану, тело ее онемело, она была слишком слаба, не могла и шевельнуться. Он стащил ее со скалы и поставил на ноги.
Она упала и так и осталась лежать, беспомощная, скованная болью, от которой кружилась голова и тошнило. Наконец к скованным суставам, онемевшим ногам и рукам начала возвращаться чувствительность. Она хрипло кричала, никогда прежде не испытывая такой сильнейшей боли.