— Цоб, цоб! — Дея нахлестывала оленей, но те, вместо того чтобы пуститься вскачь, застыли на месте как вкопанные. Присутствие врага парализовало их.
Из туннеля показалась сначала пара животных, потом еще и еще. Они двигались большими прыжками, опираясь на длинные передние лапы. Принц сказал бы, что у них собачьи морды, если б не питал к собакам самых теплых чувств. Он выставил вперед правую руку с мечом и левую — с факелом.
— Не подходи!
Твари явно знали, что такое огонь. Рыча, они попятились, но не расступились. Одна из них, молодая и глупая, сунулась было к Серебряному Листу, но получила смолистой деревяшкой по морде и, скуля, откатилась к стене.
Тявканье остальных стало еще более угрожающим, но никто не посмел повторить подвиг паленого сородича.
«Когда прогорит факел, нам конец, — с ужасом думал принц. — Они бросятся разом. Я не отобьюсь».
Тем временем Дея, отчаявшись сдвинуть оленей с места, бросила вожжи и полезла куда-то под медвежью полость. Порывшись, она извлекла со дна саней старое шерстяное одеяло и принялась тереть его края друг о друга. Со стороны могло показаться, что женщина сошла с ума, но в ее действиях прослеживалось методичное упорство. Наконец принцесса решила: пора — выпрямилась и изо всех сил тряхнула одеялом. Град синеватых искр прошел по шерсти.
Дея с остервенением трясла покрывалом до тех пор, пока голубой дождь не иссяк. Но к этому времени насмерть перепуганные тунгу уже припустились наутек, стуча по полу когтями.
— Теперь пошли! — Женщина отшвырнула одеяло и принялась немилосердно нахлестывать оленей. Те наконец рванулись с места, да так резко, что Серебряный Лист опрокинулся в сани.
Ребенок утих. Его родители с облегчением переводили дыхание.
— Кто это? Горные обезьяны? — Принц не находил определения для увиденных тварей.
— Стражи. — Дея, кажется, сама была не рада, что затащила спутника в туннель. — Боги пропускали им через череп искры, ну вроде тех, что бывают от трения шерсти. Потому они их и боятся. Теперь тунгу одичали и бросаются на людей…
Остальные упряжки встретили их у наветренного склона. Чувствуя близкую опасность, тревожно ржали лошади.
— Наконец вы вернулись, — недовольно бросил Хёгни. — Дом богов — плохое место.
Серебряному Листу нечего было добавить к этим словам.
4
Глиняные кружки сдвинулись, заливая густой ячменной пеной выскобленные добела доски стола. Серебряный Лист увидел, как в сизых клубах дыма к нему движется Дея с кованой серебряной чашей в руках. Он знал, что это приглашение на танец, но слишком отяжелел от съеденного и выпитого, чтоб сейчас пуститься в пляс.