— Куда же вы нас ведете, товарищ лейтенант? — не выдержал Бубнов.
Лейтенант приотстал, пошел сбоку.
— Всё узнаете в свое время.
Возле канцелярии роты к ним вышел старший лейтенант — белобрысый, нос картошкой, глаза широко поставлены, в фуражке с матерчатым козырьком. Максимов кинулся было доложить по всей форме — одернул гимнастерку, вскинул руку к козырьку, но комроты остановил его жестом, стал внимательно смотреть на солдат. Одни в погонах, другие без погон, кто в ботинках и без обмоток или в обмотках, но небрежно завязанных, кто в сапогах, некоторые в пилотках, большинство в шапках.
Комроты остановил свой взгляд на Гурине, спросил у лейтенанта:
— А этот что, сержант?
— Нет.
— А почему с полевой сумкой? Ну хорошо. Веди в канцелярию, пусть оформляют.
— Придется тебе, брат, проститься с сумочкой, — шепнул Гурину Бубнов. — Зря ты ее не спрятал.
— Теперь уже поздно, — вздохнул Василий.
Когда в канцелярии всех их переписали и они снова оказались на улице, ожидая новых распоряжений, Бубнов принялся подтрунивать над Гуриным:
— Слушай, ух как пристально смотрел на твою сумку старшина! Так и думал, что ты выйдешь из канцелярии без нее.
— Да пусть… — сказал Гурин. — Хочешь, я тебе ее подарю?
— Ну зачем она мне? Что я, офицер?
— Все-таки чин — ефрейтор! Я вижу, эта сумка тебе глаза мозолит, — обиделся Гурин.
— О, завелся! С пол-оборота. Шуток не понимаешь?
Из канцелярии вышел связной, позвал:
— Который с планшеткой — зайди в канцелярию.
— Ну, что я говорил? А ты обижаешься.
В канцелярии старшина, плотный, широкоплечий, стриженный высокой стрижкой — «под бокс», спросил:
— Полевая сумка за вами числится?
— Нет.
— Она вам нужна?
Взвинченный насмешками ефрейтора, Гурин хмуро ответил:
— Да. — И для пущей важности добавил: — Для украшения я ее не носил бы.
Старшина взглянул на него, сказал писарю:
— Запиши. — И потом Гурину: — Хорошо. Идите.
Только он вышел на порог, Бубнов принялся за свое:
— Ты смотри: с полевой сумкой! Неужели не отобрал?
— Отстань.
Прямо от канцелярии лейтенант повел их в баню. Тут было холодно, скользко, пахло сыростью и хозяйственным мылом. Надо было самим натопить ее, наносить воды и нагреть. Лейтенант показал, где вода, где дрова, назначил Гурина старшим, а сам ушел.
В бане солдаты возились долго. Наверное, и до ночи не вылезли бы, если бы не пришел Максимов и не поторопил их на ужин.
А после ужина случилось совсем удивительное: лейтенант построил их и повел в клуб — в кино.
— Ребята, куда мы попали? — не переставал удивляться Бубнов. — А может, мы уже в раю? Кино? Я уже и забыл, что это такое…