— Преступники — честнейшие люди. Им приходится быть таковыми во взаимоотношениях друг с другом, поскольку они не могут заключать какие-либо письменные соглашения. В преступном мире вы не продержитесь на обмане и пяти минут, в то время как в большом бизнесе это вполне возможно: разрыв контрактов, некачественные товары, подставка под судебное преследование.
Она задумчиво кивнула.
— Что-то в этом роде я и предполагала. А что же случилось с пилотом, который погиб?
— Не знаю, как он в это влип, но полицейские раздувают чертовскую шумиху вокруг расследования аварии. Он, разумеется, переправлял соверены для Вейкко, но вот аварию ему скорей всего подстроил последний пассажир, которого он где-то подобрал. Никто не знает, кто это был и куда направлялся.
Она опять согласно кивнула.
— У тебя найдется сигарета?
Я дал ей сигарету и поднес огня. Потом она спросила:
— А ты каким образом замешан в этом деле?
— Я? — Я воздел руки к небесам. — Судья высший и праведный, я обретаюсь здесь только как случайный свидетель событий.
— Темная лошадка! — резюмировала она в манере старинных, почитаемых семейств Вирджинии. — Только о золоте, соверенах и преступниках ты знаешь многовато для того, чтобы выглядеть невинной овечкой. И увернулся от ареста. Теперь мне понятна точка зрения полиции. Я брала бы тебя под подозрение каждый раз, когда в округе пропадает молоко для кошки.
— Но что поделать, если я сообразительнее лапландских полицейских?
— И к тому же скромнее…
Я тщательно затушил сигарету.
— Давайте просто согласимся с тем, что Лапландия — это маленький район. Так что события, связанные с полетами, рано или поздно коснутся меня так или иначе. А я хотел бы только знать, кто подстроил аварию Оскару Адлеру. И обеспокоен, что полиция отвлекается, упираясь в меня. Так что я отбываю.
Она долго и тщательно меня разглядывала.
— Не сомневаюсь, что твои мотивы не хуже, чем у короля Артура. Но где ты приобрел сноровку так легко ускользать от полиции?
Я встал.
— Полагаю, мне лучше заняться кое-каким ремонтом самолета. Увидимся позже. И не вступайте в разговоры с незнакомыми медведями.
Она смотрела мне вслед с устойчивым недоверием во взгляде.
На озере я вскрыл капот «Бивера», затем запустил мотор. Тот все еще нуждался в помощи одного из цилиндров. Через несколько минут я остановил двигатель, забрался на поплавок и приложил руку к каждому из девяти цилиндров по очереди. Только один не обжег меня: пятый, левый снизу. Пока машина остывала, я выкурил сигарету. А вывернув свечи пятого цилиндра, убедился, что они грязны, как Брайтон воскресным вечером. Я почистил их зубной щеткой и промыл в отлитом для этой цели бензине, потом ввернул обратно. Затем в том же бензине промыл масляный фильтр. Этим я исчерпал свои возможности еще чем-то помочь мотору.