— Тут уж ничего не добавить, ни убавить — я продал остров Льготу Касагэйву.
— Эта сделка не только неразумна, она незаконна. Я намерен аннулировать договор о продаже.
— В самом деле? И каким же образом ты этого добьешься?
— Мы вернем деньги и велим Касагэйву убраться. Все крайне просто.
— Если ты располагаешь двенадцатью тысячами озолов.
— Я — нет, но вот ты располагаешь.
Глэй медленно покачал головой.
— Их больше нет у меня.
— Тогда где же деньги?
— Я отдал их.
— Кому?
— Некоему Джуниусу Фарфану. Я отдал их, он взял. Я не могу забрать их у него назад.
— По-моему, нам следовало бы встретиться с Джуниусом Фарфаном — и сделать это немедленно.
Глэй снова покачал головой.
— Пожалуйста, не ворчи на меня за судьбу этих денег. Твоя доля остается у тебя — ты теперь сквайр Рабендари. А остров Эмбл позволь мне считать своей долей.
— Ни о каких долях даже и речи быть не может. Так же, как и о том, что кому принадлежит, — возразил Глиннес. — Рабендари принадлежит нам обоим в равной степени. Это наша родина.
— Если следовать формальной букве закона, то это действительно так, — сказал Глэй. — Но я предпочитаю рассматривать данный вопрос иначе. Как я уже тебе говорил, все сейчас меняется самым коренным образом.
Глиннес откинулся к спинке стула, не в силах выразить словами охватившее его негодование.
— Давай оставим все так, как есть, — устало произнес Глэй. — Я взял себе Эмбл, ты — Рабендари. Разве это, в конце концов, не справедливо? Я уезжаю отсюда и оставляю тебя полновластным хозяином Рабендари.
Глиннес попытался было громко воспротестовать, но слова застряли у него в горле.
— Выбор за тобой, — единственное, что ему удалось вымолвить. — Надеюсь, ты еще передумаешь.
Глэй в ответ только загадочно улыбнулся, что было истолковано Глиннесом, как желание вообще уклониться от ответа.
— Есть у меня еще один вопрос, — сказал Глиннес. — Относительно расположившихся на нашей земле треван.
— Это Дроссеты, люди, с которыми я странствовал по Тралльону. Ты возражаешь против их присутствия?
— Это твои друзья. Если ты сам так решительно настроен переселиться в другое место, то почему бы тебе не взять с собой и своих друзей?
— Я еще не знаю, куда я отправлюсь, — ответил Глэй. — Если ты хочешь, чтобы они ушли, то возьми и скажи им об этом. Ведь ты — сквайр Рабендари, а не я.
Марча снова вмешалась в разговор братьев.
— Никакой он еще не сквайр, пока окончательно не выяснится до конца судьба Ширы!
— Ширы нет в живых, — сказал Глэй.
— Все равно Глиннес не имеет права, вернувшись домой, сразу же создавать воображаемые трудности. Готова поклясться, он такой же упрямый, как Шира, и такой же черствый, как его отец.