– Там люди, Макс, – полным ужаса голосом сказала Саша, заглянув внутрь. – Там люди.
Он подошел. В маленькой квадратной комнате, отделанной серой плиткой, стоял парень лет восемнадцати. Жив, но в трансе – глаза закрыты, дышит ровно, точно спит, и когда Максим постучал по решетке, он даже не шелохнулся.
– Здесь еще, – позвала Саша к другой двери. – Банкет, значит? А это, выходит, главное блюдо, – нервно хохотнула она. – Я этого кровососа сама развоплощу. В пепел развею. И ведьму с ним, я ей…
– Тихо, – прервал ее Максим, надевая перстень на указательный палец. – Нам в конец коридора. – Он поглядел вперед, туда, где в тусклом свете лампы виднелась дверь, такая же, как прочие, но сплошная, без окон.
Ни одна клетка не пустовала – мужчины, женщины, даже пара детей, по одному, по двое или трое рядом, стояли в тесных комнатах, погруженные в транс. Ясно, почему сюда рвутся Темные, почему согласны платить такие деньги и ехать к черту на рога – «Фея Моргана» выставляет на стол то, что по лицензии никогда не получить, так часто уж точно. О каком «научном интересе» говорила ведьма в баре, Максим старался не думать.
Но если это тянется три года… Как такое могло сойти с рук? Кровь смыть не сложно, но Сумрак долго помнит человеческие страдания. Если здесь убивали людей, следы должны были остаться – хватило бы на три Трибунала. Инспекция не нашла нарушений. Да и сам Максим не чувствовал ничего, даже отдаленно похожего, даже самый малый отзвук. Как им это удалось?
Дверь оказалась не заперта. Максим повернул латунную ручку и, дав Саше знак держаться позади, шагнул за порог. Он увидел выкрашенные в белый цвет стены, одинокую лампочку, свисающую с потолка на толстом проводе, вторую дверь напротив, а в центре комнаты, на сером в крапинку кафеле, женщину в легком платье. Их прихода она не заметила, так и сидела, опустив голову, а ее ладони сжимали фигурку рыцаря из хрусталя в полном боевом доспехе, с копьем в руке, поднятым для удара.
Сквозь Сумрак рыцарь выглядел совсем иначе. Броня пылала багровым, глаза за тонким забралом отливали желтым, и Максим знал – они следят за каждым его движением. А в глубине хрустального тела билось сердце. Рыцарь был живым, в какой-то степени. Не как человек или животное, он больше походил на растение или сумеречный мох, на паразита, способного существовать, лишь пока его кормит чужая сила. Максим дотронулся до него, на мгновение, прежде чем отскочить, но этого хватило. Он почувствовал нити, тянущиеся от статуэтки сквозь женщину и дальше по всему замку, пульсирующие нити энергии, опутавшие камень точно корни дерева, а затем нахлынула боль, океан невыносимого страдания, так много, что он едва не захлебнулся. Тяжело дыша, Максим осел на пол. Все, что происходило в замке, обрушилось на него одним махом – горячая кровь, утекающая вместе с жизнью, холодные пальцы на коже, клыки, вспарывающие плоть, крики и молитвы, что остались без ответа, страх, так много страха, так много боли…