Эллиот коснулся губами одной из них.
И тьма поглотила его. Именно так. Вот только что он наклонился, чтобы поцеловать жену, это сосредоточие тепла, красоты и счастья, и тут же опять оказался в пещере, в скалистых горах, приходя в себя ото сна.
Он ощутил ледяной холод темноты вокруг, холод камней, на которых лежал. Его лицо заросло бородой, волосы висели патлами, в грязной одежде копошились насекомые.
– Нет! – В скудном свете Эллиот оглядел свои руки, увидел всю в трещинах сухую кожу. Мозоли были такими твердыми, что кончики пальцев стали почти бесчувственными.
– Нет! – опять закричал он.
Обхватив себя руками, Эллиот мечтал только об одном – вернуться назад в свой сон, в эту ускользающую действительность, где блики света играли на волосах Джулианы, а голубые глаза были такого же цвета, как платье.
Он не мог дотронуться до нее. Она была нереальной. И все было нереальным. Тьма издевалась над ним, смеялась над тем, что он считал себя нормальным.
– Джулиана, – произнес голос, который принадлежал одному из его тюремщиков, самому жестокому. Этому мерзавцу доставляло удовольствие время от времени вырезать у Эллиота куски кожи кинжалом с зубчатым лезвием. – Женщина, которую ты любишь. – Он говорил на плохом пенджаби, диалекте, который понимали они оба.
Только не Джулиана! Они не смогут захватить ее!
– Ты любишь ее, – говорил мучитель. Конец кинжала вонзился в запястье с внутренней стороны. – Скажи это.
– Я люблю ее, – прошептал Эллиот.
– Громче. Скажи, чтобы все услышали.
Нет! Это его тайна. Если они узнают о Джулиане, тогда начнут ей угрожать, издеваться над ней, осквернят ее память, заберут ее у него. Эллиот понимал, что она находится в безопасности в Шотландии, в роскошном доме ее отца в Эдинбурге, со своими родными и друзьями, со списками дел длиною в милю. И ей весело.
Они заставят его рассказать о Джулиане, вытащат из его памяти самые мелкие подробности о ней. Станут описывать, что они сделают с Джулианой, что им хочется сделать с ней, а потом любое воспоминание о ней, любая мысль о ней будет смешана с ощущением чудовищной боли.
Потом у Эллиота не останется ничего. Перестанет существовать преграда между ним и тьмой.
Джулиана была светом. Он не может позволить им погасить свет.
– Нет!
– Говори.
– Я люблю ее! – Эллиот оторвал руки от лица. – Не забирайте ее у меня. Не забирайте ее у меня!
Человек усмехнулся, зубы у него были кривые и желтые.
– Она никогда не полюбит тебя. Раздавленного и уничтоженного. Ты грязь на моем сапоге. Мы сломали тебя. Джулиана не захочет такого.
Издевательский голос, кинжал, усмешка, ее имя на этих губах – все привело Эллиота в бешенство. Его изобьют до смерти, он это знал. Но остановиться не мог.