– Хотите, я соберу шары, и мы сыграем партию?
Он был так зол, что не мог говорить. Просто кивнул.
Пару часов спустя, когда было уже около десяти вечера и мы собирались ложиться спать, Ниро Вульф сказал мне:
– Арчи. Что касается твоего ухода из-за стола. Ты знаешь, как я отношусь к любым помехам во время приема пищи.
– Да, сэр.
Мы находились в его комнате. Моя спальня была чуть дальше по коридору, и к Вульфу я заглянул по его просьбе.
– Допускаю, – продолжал он, – что могут быть исключения, и сегодня был как раз такой случай. Мистер Брэгэн либо тупица, либо негодяй.
– Ага. Либо и то и другое. По крайней мере, меня не привязали – надо будет не забыть поблагодарить его за это. Завтра вы пойдете рыбачить?
– Ты же знаешь, что нет. – Сидя на стуле, он с кряхтением нагнулся, чтобы развязать шнурки на ботинках. Покончив с этим делом, Вульф выпрямился. – Я проверил кухню и оборудование, там все более или менее сносно. Свежий улов рыбаки принесут завтра к половине двенадцатого, а обед назначен на половину первого. Значит, на пост я заступаю в десять. Повар там учтивый и довольно компетентный. А сейчас я хочу сделать заявление. Ты был прав, возражая против этой поездки. Эти люди сошлись в жестокой и отчаянной схватке, и посол оказался в самом ее центре. Сомневаюсь, что он, в его нынешнем состоянии духа, способен отличить форель под соусом «Монбарри» от жаренного в жире карпа. Что до остальных, то слюна у них выделяется только при виде человечины.
– Согласен. Они тут все настоящие людоеды.
– Несомненно. – Вульф скинул ботинки. – Если мы уедем сразу после обеда, скажем часа в три, успеем ли вернуться домой засветло?
Я заверил босса, что успеем, и пожелал ему спокойной ночи. Когда я уже открыл дверь, Вульф сказал мне в спину:
– Кстати, это не люмбаго.
На следующее утро мы с Вульфом позавтракали вместе в половине десятого за маленьким столом в большой столовой, у единственного окна, куда через просвет между деревьями попадал солнечный свет. Оладьи сильно уступали тем, которые делал Фриц, но тем не менее были съедобными, а бекон, кленовый сироп и кофе, по признанию Вульфа, и вовсе оказались приятным сюрпризом. Пять рыбаков ушли на реку еще до восьми часов утра, каждый на выделенный ему участок.
Для себя я составил отдельную программу и с вечера согласовал ее с нашим хозяином. С тех пор как в возрасте семи лет я поймал на ручье в Огайо свою первую рыбину, при виде быстрины меня неизменно охватывают два ощущения: что там должна быть форель и что ее нужно как следует проучить. Конечно, здешняя река зарыблена искусственно, но рыба-то этого не знает и ведет себя так нахально, словно сроду не видывала инкубатора. Так что я пошел и договорился обо всем с Брэгэном. Пятеро рыболовов должны были вернуться в коттедж к половине двенадцатого, после чего все три мили частных угодий останутся свободными. Вульф не собирался садиться с ними за обеденный стол, и я там уж точно никому не понадоблюсь, а значит, у меня будет два часа на рыбалку. Брэгэн сказал мне, хотя и не очень сердечно, чтобы я сам подобрал себе снасти и забродный костюм, порывшись в шкафах и ящиках.