Я стоял и смотрел на него. Вульф делал так только тогда, когда его мозг работал на полную катушку, когда все его колесики вращались и напрягались все извилины. А сейчас что это было? О чем он мог думать? Подозревать Вульфа в притворстве я не мог, так как это был единственный феномен, который он на моей памяти ни разу не имитировал. Когда у него закрыты глаза, а губы так вот шевелятся, он по-настоящему работает, и работает изо всех сил. Но над чем? Клиента нет, улик нет, никаких стимулов, кроме желания сесть в машину и поехать домой, тоже не наблюдается. Однако у нас существовало непреложное правило: когда бы на босса ни снизошло это состояние, отвлекать его нельзя было ни при каких условиях, поэтому я подошел к окну и стал смотреть, что происходит снаружи. Патрульный по-прежнему стоял на своем посту, спиной ко мне. Солнце опустилось за деревья, а может, даже уже и за горизонт, начинались сумерки. Если смотреть в одну точку, то не заметно, как уходит свет, но если сначала посмотреть тридцать секунд в одну точку, а потом еще тридцать секунд– в другую и снова вернуться взглядом в первую, тогда другое дело. Я научился этому в Огайо, примерно в то же время, когда поймал свою первую рыбешку.
Голос Вульфа заставил меня повернуться:
– Который час?
Я глянул на запястье.
– Без двадцати минут восемь.
Он выпрямился и пытался приподнять веки.
– Мне нужно позвонить. Где это можно сделать?
– Телефон есть в большой комнате, вы его видели. Должны быть и параллельные аппараты, например в спальне у Брэгэна наверняка есть, только я ни одного не видел. Судя по всему, телефонные звонки здесь не запрещены, но их отслеживают. В большой комнате сидит коп, хотя, думаю, этим дело не ограничивается. Готов поспорить, что линию прослушивают.
– Я должен сделать один звонок. Это важно. – Вульф уперся ладонями в подлокотники и поднял себя в вертикальное положение. – Какой домашний номер у Натаниэля Паркера?
– Линкольн, три-четыре-шесть-один-шесть.
– Пойдем. – Вульф направился к двери.
Я проследовал за ним через холл в большую комнату. Патрульный был там, ходил по периметру и включал светильники. Он посмотрел на меня, но ничего не сказал. На столике рядом с телефоном стоял поднос с пустой тарелкой и кофейной чашкой, то есть его, по-видимому, кормили. Когда Вульф взялся за трубку, патрульный придвинулся к нам, но не стал возражать и не вытащил оружие. Вульф вынул свой блокнот и положил его перед собой, после чего патрульный через стол сосредоточенно уставился на раскрытую страницу, хотя она была девственно чистой.