На мгновение Вульф перевел взгляд на Хайатта и потом опять посмотрел на Грума.
– Если вам угодно выслушать еще одну мою догадку – о происшедшем вчера в комнате тридцать восемь между Хайаттом и Донахью, – то самым очевидным предположением будет, что Донахью пригрозил обнародовать всю историю. Вероятно, с целью вымогательства. Или же, узнав о том, что нас семерых вызвали вместе, Донахью испугался, как бы его не сделали козлом отпущения. Опыт подсказывает мне, что часто очевидное – лучшее из всех возможных объяснений. Но прояснять эти вопросы, как и многие другие, теперь ваша забота, мистер Грум, а не наша. Мы хотели лишь доказать, что вы слишком поспешили со своей ошибочной версией. Что же касается меня и мистера Гудвина, полагаю, вы сумеете оправдаться в случае иска о неправомерном аресте. Однако смею надеяться, что вы поняли: весьма опрометчиво принимать на веру слова человека только потому, что он носит звание особого уполномоченного секретаря штата. Можно ли снять с нас обвинение сегодня же?
– Нет. Только утром, когда откроется суд.
Грум поднялся и подошел к столу. Положив руку на стопку бумаг, он спросил у особого уполномоченного:
– Мистер Хайатт, вы хотите что-нибудь сказать?
Хайатт как-никак был юристом. Он сидел спиной ко мне, так что лица его я видеть не мог, но вряд ли оно выдавало больше эмоций, чем спина.
– Ничего, – произнес он, – за исключением того, что я отвергаю все домыслы и обвинения Вульфа в отношении меня и что он понесет за них ответственность.
Он встал и пошел к двери. Грум никак не пытался остановить Хайатта, поскольку не имел на то никаких оснований – по крайней мере, до тех пор, пока не изучит бумаги.
Стив Амзель крикнул вслед особому уполномоченному:
– Слишком много сыщиков, Хайатт!
Вчера днем мы с Вульфом обсуждали в его кабинете небольшое дело, за которое взялись. Зазвонил телефон. Я снял трубку.
– Контора Ниро Вульфа. Арчи Гудвин слушает.
– Это Дол Боннер. Как поживаете?
– Прекрасно.
– Рада за вас. Можно поговорить с мистером Вульфом?
– Минутку, я узнаю.
Я прикрыл трубку ладонью, обернулся и передал просьбу боссу.
Он состроил гримасу, но, помедлив, потянулся к своему аппарату. Я трубку от уха не убрал, ведь мне положено слушать все разговоры, если не велят иного.
– Слушаю, мисс Боннер. Это Ниро Вульф.
– Как ваши дела?
– Спасибо, неплохо.
– Хорошо, что я вас застала. Конечно, вы слышали новость?
– Нет. Какую?
– В полдень суд вынес решение. Хайатта признали виновным в умышленном убийстве.
– Вот как! Нет, я не знал об этом. Впрочем, ничего другого и нельзя было ожидать.