Мстиша повернулся к зеркалу — и стало стыдно до судорог. Одно утешение: с сегодняшнего числа сия мордень — его хлеб, его рабочий инструмент.
Стиснув зубы, прошел на кухню. Пока варил кофе, включил маленький плоский телевизор, убрав звук, чтобы не разбудить Светлану. Взглянул на экран — и чуть не обварился полезшей из джезвы пеной: по дорожке подиума, вихляя челюстью, плечами и бедрами, стремительно шла Акулина Истомина. Отставил джезву, приблизился. Нет, не Акулина… Хотя очень похожа. Гримаса — один в один. И плечи кривые.
Выходит, прав был Олег Аскольдыч: во всем мире творится то же самое.
Ладно. Попьем кофе и пойдем приучать народ к своему рылу…
В прихожей висело еще одно зеркало. Не удержался — бросил взгляд. Да уж, хорош, нечего сказать.
— Охо-хонюшки… Грехи наши тяжкие…
Выбравшись на проспект, огляделся с затаенным страхом. Однако стесняться было некого: все такие, никто не краше. Оборышев повеселел и, с интересом рассматривая встречные хари, направился к трамвайному кольцу.
Внезапно внимание его привлек мужчина, прижавшийся спиной к рекламной стойке. Мужчина был красив и бледен. Смятенный, растерянный, встретившись случайно взглядом с кем-нибудь из прохожих страшилищ, он тут же прятал глаза. Блаженного не трогали. Похоже, обстановку в городе и впрямь удалось стабилизировать — неподалеку маячили двое полицейских, явно следя за тем, чтобы никто не обидел беднягу.
Мстиша крякнул, нахмурился, порылся в карманах и, подойдя, сунул убогому червонец.
Бакалда, июль 2013