Значит, муж Марты! Что знал этот мужчина? Он знал чертовски много. Он знал о всех четырех филиалах фирмы, потому что осенью, когда Зутис подхватил воспаление легких, муж Марты возил туда материалы.
Зутис понял, что это означает. У него еще не отросли сбритые в литовской тюрьме волосы, поэтому он особенно хорошо понимал, что нужно делать.
В течение нескольких часов орудия производства были перепрятаны в надежное место, а пресс-формы уничтожены. На неопределенное время фирма прекратила свою деятельность.
Неопределенное время продолжалось вот уже почти полгода, когда к Зутису явился Альберт Цауна и предложил ткань. Зутис поначалу категорически отказался, но обещал подумать. Чтобы по-хорошему отделаться от старого друга.
Вряд ли кто знает, когда зародился азарт, но и без доказательств каждому ясно, что вначале был азарт и лишь потом появились гладиаторы, доспехи и награды для победителей турниров — дама сердца, оторвав рукава от своего платья, дарила рыцарю, и тот прикреплял их к шлему. Азарт — порок, такой же древний, как этот мир, и он исчезнет, когда исчезнет последний хомо сапиенс, если только к тому времени его мозг не заменит электронно-вычислительная машина, а глаза — фотоэлементы.
Вилберт Зутис был расчетлив, казалось, что уж у него-то с азартом нет ничего общего, однако этот порок, как виноградная лоза, цепко обвил устойчивое древо расчетливости — и Вилберт Зутис потерял способность ориентироваться.
Если поначалу он категорически отверг предложение Альберта Цауны и только приличия ради пообещал о нем подумать, то через неделю он уже был не столь категоричен. Его можно было понять: изрядное время он мучился бездействием. Цауна, сам того не ведая, включил мыслительную систему Зутиса. В первый день система сказала: «Не связывайся с тканью, ничего хорошего из этого не выйдет! Ткань — имущество государственное, а государственную собственность уголовный кодекс охраняет особенно бдительно. И наказание за хищение государственного имущества особенно сурово».
Нет, на первых порах Зутису было абсолютно ясно, что его в это предприятие не втянут. Ни за что. Никогда!
И все же истомившееся от бездействия воображение уже перемешивало свои карты и раскладывало пасьянсы. Вскоре у безошибочного и бесповоротного заключения появились контраргументы. Запретный промысел он пока забросил. Хорошо, если через несколько месяцев его можно будет возобновить, но придется менять вид продукции и доставать новые пресс-формы, за которые опять надо будет выложить огромные деньги, то есть отдать почти все, что у тебя, Зутис, имеется. Потом снова нанимай рабочую силу, ведь прежние работники почти ежедневно приносят себя в жертву зеленому змию, а того, кто так не делает, все равно нельзя нанять — первые сразу смекнут, в чем дело, а завистники — народ опасный. И где гарантия, что они не станут поклоняться тому же змию? Куда ни глянь — везде одно и то же. Тракторист, не опохмелившись утром, уже не может завести трактор. Погодите — эти трактористы сравняют с землей не только запретный промысел, но и всю индустрию.