— Солжешь — узнаю. Умрешь при лечении. Понял? И прекращай материться. А то наш песик тебе язык оторвет! Будешь здоровым, но немым. Усек?
— Всосал…
— Цербер!
— Молчу!
— Так-то…
И правильно. А то Эвин давно порыкивал при матерных пассажах. Не кусался только из врожденной брезгливости. Кому ж охота это в рот брать?
— Тогда приступим. Спи.
Дальше все было достаточно просто. Но требовало затрат силы. Так что Лерг пользовался накопителем.
Минут через двадцать все было закончено. Таня так и сидела, отвернувшись. Она обхватила колени, уткнулась в них лицом, плечи ее дрожали. Я ее не утешала. Пусть лишний раз подумает. Да, мы вылечим этого типа. Но не факт, что он оценит ее самопожертвование. А если нет — зачем он ей такой нужен? Но пусть принимает решение сама. Любовь зла. Чем козлы и пользуются.
— Повернитесь-ка, девушки.
— Лють, совесть поимей? Какие мы тебе девушки?
— Бабы, кругом, шагом марш! — тут же исправился друг. Пришлось-таки развернуться — и попробовать его пнуть. Эх, быстрее бы восстановиться. Искрой бы точно достала.
Вгляделась в ауру наркомана.
Здоров. Аура еще плохая, драная, с пятнами, разлохмаченная, но — цвета здоровые. Так что все в его руках. Возьмется за ум — выправится. Не возьмется — все на свете потеряет.
— Ёлка, не вертись под ногами. Дай-ка сюда девушку. Ага, вид очаровательный. Попробуем приукрасить.
— Не надо. Если она нам душу продала, то выглядеть должна, как жертва.
— Вообще-то логично, — согласился Лютик. — Ну что — приводим в чувство?
— А я вроде спала? — удивилась Таня.
— А мы возле него два часа яйца высиживать не будем, — огрызнулся Лерг. — Ёлке скажи лай… спасибо за доброту. Если б она не попросила, я бы и связываться с вами не стал. Глупее вытаскивания самоубийц, только объяснение в любви психически больным.
— Любовь же не выбирает…
— Зато ему дай возможность выбрать. Наш план таков…
Я быстро пояснила Тане, в чем дело. И та неожиданно согласилась с нами. Если он даже такого поступка не оценит — ну и черт с ним! Пусть живет, как захочет!
И Лерг положил обе ладони на виски «зайчика».
Павлуша (он же зайчик) дернулся на траве и застонал. Таня бросилась к нему, но Терн оттащил ее в сторону.
— Не мешайся. Ему и так будет нелегко.
Таня послушалась. А я признала, что зайчик-то симпатичный. Высокий, смазливый, блондинчик…
— А я думал, тебе брюнеты нравятся.
— Нет. Ошибся. Нравятся мне блондины. А брюнета я просто люблю, — парировала я.
— Я тебя тоже люблю. Хочешь посмотреть, что творится в его разуме?
— Еще как! Покажешь?
Мы собирались показать Павлуше сон. Яркий, многоцветный, почти реальный и с его участием…