— Не ожидали, Изосимов? — Я присел к столику у стены.
Дежурный ждал у двери, бряцая связкой ключей. Изосимов все еще стоял навытяжку.
— Где у вас следственная комната? — обратился я к дежурному.
— Рядом. Идите, задержанный!
Следственная комната представляла собой точно такую же камеру, только вместо нар здесь стоял колченогий жидкий столик для следователя.
Изосимов все молчал, будто дара речи лишился. В глазах метался страх.
— Садитесь. — Я указал на табуретку. — Да садитесь же!… Ищу, понимаете, своего свидетеля, а нахожу нарушителя! Что это вы надумали в драку с милицией лезть, а, Изосимов?
Я открывал ему путь, который вел только в тупик. Но он, все еще надеясь на лучший для себя исход, стал торопливо, жуя слова, уверять, что и сам не помнит, как было дело, что и выпил-то немного, а опьянел до беспамятства, видно, с непривычки.
Я кивал головой, слушал, вроде бы даже сочувственно.
Потом, не дожидаясь, когда он выдохнется, сам спросил:
— Вы когда выпили? До того, как мне свой привет подбросить, или после?
И сунул ему под нос его писульку. Изосимов стал отпираться с отчаянием:
— Ничего не знаю! Первый раз вижу!
— Бросьте, Изосимов! Во-первых, собака взяла ваш след. Во-вторых, экспертиза и по печатным буквам великолепно определит, кто писал. В-третьих, отпечатки пальцев. В-четвертых, — вот!
Я показал сложенную газету, лежавшую у дежурного в пакете вместе с другими вещами, отобранными у Изосимова при аресте. Один из ее рваных краев точно совпадал с краями подброшенного мне листка.
— Видите — бесполезно! Лучше расскажите все, как с Васиным было. Зачтется как добровольное признание.
Изосимов отер пот со лба тыльной стороной ладони.
— Ладно, ваша взяла… Не хотел я никого убивать! Не хотел. Думал — машина повредится, ну, на худой конец, водителя ушибет несильно. И никакой у меня злобы не было ни на Васина, ни на Олешу. Главным мне было Смагина Андрейку в это дело впаять… Теперь сам понимаю: дурак! — он скрипнул зубами.
— За что вы его так?
— Насмешек над собой не терплю. — У него заходили скулы.
Артист!
— Хорошо, что хоть с опозданием, но признался. Берите, пишите подробно обо всем.
Дал ему бумагу, карандаш. Он писал долго, больше часа, обдумывая каждое слово.
— Все!
Я прочитал.
— Не годится. Многое упущено. Вот, например, о напильнике — ни слова. Вы же его выкрали у Смагина.
— А, да, да!
— Пишите снова, все сначала. Будет готово — кликните дежурного, он меня найдет.
Изосимов трудился в поте лица до самого вечера. Три раза я браковал, заставляя переписывать, требуя все новых и новых подробностей. Потом приехал Глеб Максимович — я увидел из окна приближавшуюся эмку и вышел навстречу.