Спрашивал, в основном, председательствующий. Только изредка, больше не в силу действительной необходимости, а для того, чтобы напомнить о себе, прокурор уточнял отдельные несущественные моменты показаний. Адвокат пока молчал вообще, прихлебывая воду из кружки и отрицательно качая головой в ответ на вопросы председательствующего, не хочет ли он о чем либо спросить свидетеля.
Лишь с появлением в зале суда Изосимова Арсеньев оживился. Подняв бровь, выслушал его показания.
— У обвинения есть вопросы к свидетелю? — обратился председательствующий к Вадиму.
— Пока нет.
— У защиты?
— Есть! — живо поднялся Арсеньев, и зал сразу загудел: до сих пор адвоката, казалось, интересовала только кружка с водичкой.
— Скажите, свидетель, вы хорошо знаете подсудимого?
Изосимов подумал, ответил, слегка улыбаясь:
— Год с ним вместе работаем. А хорошо ли, плохо ли — как сказать? Брата своего родного как, кажется, знаешь, и то иной раз номер отколет, диву даешься.
Арсеньев, соглашаясь с ним, кивнул:
— Верно. И все-таки, как вы думаете, способен Смагин на подлость?
— Думаю — нет.
— А вот та история с бобиной, с катушкой зажигания, когда Смагин туда бумажку засунул, не смахивает ли она на подлость?
— Мальчишество больше, — сказал Изосимов. — От молодости лет. От недозрелости.
— Не было ли у Смагина других случаев такого мальчишества? — допрашивал адвокат.
Изосимов пошарил глазами по стенкам, по потолку.
— Не припомню, товарищ защитник.
— А вот такой случай. Только вы опустились на сидение в кабине — гудит. Вы встаете, чтобы посмотреть, в чем дело — гудка нет. Сели — снова гудит. Помните?
Лицо Изосимова расплылось в улыбке:
— А, да, да…
— Кто это сделал?
— Кто! Известное дело — Андрей.
— Как вы узнали?
— Он сам сказал. Приделал, понимаешь, дополнительный провод к сигналу и хитрый контакт под сиденье. Нажмешь пудами своими — гудит.
— Благодарю вас. — Арсеньев удовлетворенно опустился на свое место.
Председательствующий сказал Изосимову:
— Вы свободны.
Но тут вскочил Вадим.
— Нет, у меня еще вопросы… Я хочу уточнить, свидетель Изосимов. Случай, о котором сейчас напомнил наш уважаемый защитник, с сигналом, не было ли это со стороны Смагина попыткой отомстить вам за что-то?
На добродушном лице Изосимова появилось выражение обиды.
— Что вы, товарищ прокурор, за что ему мне мстить! У нас с ним все хорошо было, хоть его самого спросите.
— Ясно!
Я пока еще не мог угадать, куда клонит Вадим. Казалось даже, он сам того не желая, льет воду на мельницу защиты. И лишь следующий вопрос показал мне, чего он добивается: снять впечатление, которое осталось после допроса Изосимова адвокатом.